Пастырь

Алексею-то с русскими полегче должно быть: на одном языке молятся. Даже то, что в бога многие веру потеряли-тоже пастырю на руку. Легче будет атеистов в свою веру перетащить. Нет, старых богов Алексей обижать тоже не хотел, но всё же изобразить из себя новенького святого придётся. А вот самых упёртых атеистов следует убеждать убойным аргументом — золотом. Жёлтого металла потребуется уйма. И пока его ещё нет в достаточном количестве, можно схитрить. Пусть простые люди думают, что золотой запас у батюшки Алексея превеликий. При этом властьимущие должны понимать, что пастырь нищ, как церковная крыса. Чтобы зря не зарились на его медные гроши.

«Да, придётся всех дурить, изворачиваться, народу чудеса и фокусы показывать, — почесал затылок, тяжко вздыхая, Алексей. — Водить дружбу с негодяями. Интриги коварные мутить… Эх, грязное дело — политика».

В город проникли без проблем, хорошего провожатого себе Сын Ведьмы взял. Но вот у входа в здание штаба Южного фронта заминочка приключилась. Начкар не хотел без особого мандата пропускать гонцов.

— Да вы поймите, товарищи, не могу я вас пропустить в штаб, — шлагбаумом выставил руку начкар. «Принесла гостей к ночи нелёгкая».

— Давеча мой мандат гожий был, а теперича полковая печать на бумаге тебя не устраивает, — праведно возмущался комиссар. Чертовски устал он от бешеной скачки и хотел поскорее избавиться от проблемы в виде странного батюшки.

— Тимофей Ильич, вы завтра приходите поутру. Сейчас в канцелярии уже нет никого. Видите, окна нигде не светятся.

— Так ведь весь верхний этаж в огнях, — уличил собеседника комиссар.

— Там товарищ Троцкий со своим секретариатом работает. Туда вообще простым красноармейцам хода нет.

— Ну, так мы же в комиссариат фронта пустить и просим, — упрашивал комиссар. — Дело у нас неотложное. В штабе дежурный всегда есть. Он уж решит, как дальше действовать.

— Вот ежели при вас, товарищи, пакет с донесением имелся бы, то я часового послал бы в штаб его передать, — оправдывался начкар. — А самих вас, без особого разрешения, я в здание пустить не могу.

— Ну, раньше же впускал, — помянул старые порядки комиссар. Препирания с упрямым начкаром ему надоели.

— А теперь секретарь товарища Троцкого запретил. Особый режим охраны соблюдать требуется.

— Как же боевой штаб в таком бюрократическом режиме работать может? Канцелярия спать ушла — так и война закончилась. Пропусти в штаб, контра!

— Тактические задачи в штабе дивизии решать надо, — указал в дальний конец улицы обиженный начкар. — А тут стратеги фронта заседают. Командирам не до ваших комиссарских доносов.

— Не бузи, Тимофей Ильич, — попридержал спутника за локоток Алексей. — Желают чиновничьи души бумагу изводить — доставай из планшетки листок и чернильницу с пером. Донесение состряпаем.

— Такой фокус не пройдёт, — погрозил пальцем начкар. «Ишь чего удумали ироды!» — Без серьёзной печати бумагу не приму.

— Печать самого батьки Махно подойдёт, — усмехнувшись, извлёк из кармана атрибут, завалявшийся ещё с прошлой операции, Алексей.

Под недовольным взглядом начкара, Алексей положил кожаный планшет на согнутую спину комиссара и, разложив поверх лист бумаги, написал чернильным пером ряд строк. Чернильницу комиссару пришлось держать у себя над ухом. Текст послания он, естественно, видеть не мог.

Алексей свернул листок конвертиком, послюнявил пальцы и провёл по краям бумаги, скрепляя. Обмакнул подушечку большого пальца в чернила и повозюкал по круглой печати. Затем, с шумным чмоканьем, поставил синий оттиск внизу лицевой грани конверта, а выше подписал: «Лично в руки товарищу Троцкому».

Пристрастно наблюдавшему за процессом создания письма начкару показалось странным, что на подушечке пальца писаря не осталось даже следов от чернила. Ещё больше он удивился, когда, получив в руки конверт, не сумел поддеть ногтем край свёрнутой бумаги. Создавалось впечатление, будто батюшка не слюной края соединил, а канцелярским клеем намертво скрепил бумагу — не разодрать.

— Так тут же самому Троцкому? — выпучил глаза начкар.

— Вот и передай, — скрестив руки на груди, усмехнулся батюшка — анархист.

— Не уполномочены мы, — заикаясь, испуганно проблеял служивый.

— Найди того, кто уполномочен, — с безразличием на лице пожал плечами Алексей. «Хотел отвертеться, а теперь покрутиться придётся».

— Дежурному по штабу отдам, — нашёл крайнего почтальон. — Лично ситуацию объясню.

Начкар опрометью бросился избавляться от дьявольского конверта, будто пальцами держал ядовитую гадюку за хвост.

Не прошло и пяти минут, как гонца от батьки Махно попросили подняться на верхний этаж здания в комнату секретаря Троцкого. Правда, в сам кабинет хозяина первым пропустили комиссара. Алексею предложили подождать аудиенции на кожаном диванчике, под неусыпным взором секретаря и двух дюжих молодцев с винтовками на плечах.