Читаем Парнасский пересмешник. Новеллы из истории мировой культуры полностью

Обратил внимание на довольно странный фрагмент во II части шекспировского «Генриха IV», который в русском переводе кажется еще более несуразным. Но и для этой галиматьи есть объяснение.

В текстах Шекспира довольно много крылатых выражений, метафор и эвфемизмов, которые подчас непросто поддаются расшифровке. Но если знать привычные Шекспиру приемы, то за нелепыми конструкциями обнаруживаются щекотливые сексуальные подробности.

Так, словосочетанием «charged chamber» Шекспир обозначал женские половые органы, а иногда называл их «birds nests». Глагол charge он использовал для обозначения полового акта – там же, в «Генрихе IV», Пистоль сообщает, что собирается выпалить в мисс Дороти двумя пулями, хотя речь идет явно о сексе. Далее по тексту о Дороти говорят, что она pistol-proof – это переводят как «стреляная птица», хотя имеется в виду, что она невосприимчива к оплодотворению.

Слово horn он использует либо для обозначения рогов рогоносца, либо для обозначения члена. Иногда в качестве референса к приапизму (состояние, связанное с патологической эрекцией). Если вчитываться, то чуть ли не в каждом произведении Шекспира можно найти десятки завуалированных сексуальных коннотаций, начиная с чудовища с двумя спинами (эвфемизм сношающейся пары) в «Генрихе VIII» и заканчивая мошонкой Отелло.

Само понятие обсценной и непристойной лексики появилось позже, поэтому ренессансные авторы часто ее используют, для них это не проявление эпатажа или смелости, а обычная норма.

Огромный палец

В 1858 году Лувр приобрел часть коллекции обанкротившегося маркиза Джампьетро Кампана. Его имущество было поделено между англичанами, русскими и французами и пополнило национальные музеи. Среди прочего во Франции оказался огромный – 38-сантиметровый – бронзовый палец. Еще в начале XX века музейщики предположили, что это палец ноги и он должен был принадлежать 12-метровому гиганту.

Когда в этом году экспонат начали готовить к путешествию в Эрмитаж, сотрудница лаборатории Лувра внезапно обнаружила, что палец принадлежит колоссальной статуе императора Константина I из капитолийских музеев в Риме, на родине собрания Кампаны. Более того, совпал даже размер – считается, что римский гигант был 12 метров ростом. К XIX веку от бронзового императора остались голова, сфера и рука, неудивительно, что палец «отвалился» от этого комплекта. Правда, сейчас оказалось, что это палец вовсе не ноги, а руки. Что ж, и такое бывает. Остается верить, что Константин все же воссоединится со своим пальцем, даже если это будет 3D-копия.

Онанизм

В XVIII веке было несколько бестселлеров, посвященных мастурбации, которые, конечно же, ее осуждали и описывали как не просто греховное, но и чрезвычайно вредное занятие. Правда, были и труды, опровергающие заблуждение, но, как это часто бывает, достаточную для развенчания мифа популярность они не снискали.

Как поправить внешность в XVIII веке

XVIII веку мы обязаны и появлению термина «онанизм», изначально ошибочного. Слово образовано от имени ветхозаветного персонажа Онана, который был умерщвлен Господом за отказ от оплодотворения вдовы старшего брата. Он сходился с овдовевшей невесткой, как предписывал закон, но изливал семя на землю, чтобы она не произвела наследника, который бы считался сыном его старшего брата.

Древние евреи вообще верили, что от семяизвержения на землю рождаются демоны (это уже отдельный разговор). Но то, что Онан нарушил завещанную богом традицию левиратного брака, стало роковой ошибкой, которая со временем обернулась еще одной ошибкой.

То есть формально онанизм – это прерванный половой акт, а не мастурбация, но пуритане не вдавались в источник, им главное было, чтобы сперма не пролилась. Ужас прерванного акта в том, что семя не попадало в женщину. Это было позором, ужасом и кошмаром.

Не случайно в культуре существует множество сюжетов о том, как сперма, попавшая на землю, рождает странные существа, демонов и иногда богатырей. Вспомните хотя бы кабардинский эпос Нарты, где красавица Сатаней стирала белье, ею пленился пастух на другом берегу реки, у него началась эрекция, семя брызнуло через реку, попало в камень, и из этого камня родился богатырь Сосруко. Кстати, между прочим, Сталин обычно называл свою дочь Светлану ласково Сатанка-хозяйка, так что он, может быть, был знаком с этим мифом. Хотя, возможно, это просто было искажением ее имени, или, может, она так сама себя в детстве называла.

Пиратки

Знаменитые пиратки XVIII века Мэри Рид, известная как Марк Рид, и Энн Бонни познакомились в море.

Мэри Рид с рождения воспитывалась как мальчик: мать скрывала от семьи покойного мужа незаконнорожденную дочь, выдавая за умершего во младенчестве сына. Повзрослев, Мэри стала кадетом, потом служила в кавалерии, была успешным воином и… вышла замуж за офицера. Овдовев, Мэри опять стала играть роль мужчины – нанялась на голландское судно матросом. Корабль захватили пираты, а Мэри примкнула к их команде, став партнершей капитана и его любовницы Энн Бонни.

Энн Бонни и Мэри Рид. Гравюра Бенджамина Коула, 1724

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология