Читаем Парнасский пересмешник. Новеллы из истории мировой культуры полностью

В 1953 году студент Государственного музыкально-педагогического института имени Гнесиных Коган в качестве дипломного сочинения написал симфониетту, при изучении которой выяснилось, что в ее основу был положен государственный гимн Израиля. Это стало поводом для дальнейшего расследования, в ходе которого открылось, что сам Коган не знает еврейского языка и не знаком с гимном Израиля, да и вообще двадцать лет жил в Баку, а тему симфониетты ему предложил Михаил Фабианович Гнесин, руководитель класса и брат основательницы музыкального комплекса. А вот Гнесин к тому времени уже дважды бывал в Палестине, и известно, что его музыкальное творчество связано с еврейскими мелодиями и еврейской тематикой. Случай был подробно описан в письме Хрущеву от отдела Художественной литературы и искусства ЦК КПСС о «засоренности» кадров в институте им. Гнесиных. Хрущев поручил решить этот вопрос бывшему заместителю Председателя Совета Министров СССР Пантелеймону Пономаренко.

Граффити от вандалов царской России

Вскоре после этой истории Михаил Гнесин прекратил преподавать и ушел на академическую пенсию.

Дружба с Вольтером

Рукопись из библиотеки Вольтера озаглавлена знаменитой фразой мыслителя «Если бы бога не существовало, следовало бы его выдумать».

Однажды Диоген Синопский (тот самый, из бочки) занимался рукоблудием на центральной площади, приговаривая: вот бы и голод можно было утолить, поглаживая пустое брюхо.

Из записей Диогена Лаэртского

Екатерина II все же величайшая правительница России. Чего стоит хотя бы ее желание во что бы то ни стало выкупить для страны библиотеку Вольтера! Ни траты, ни трудности переговоров ее не остановили. Библиотека расположилась у покоев императрицы. Из почти 7000 томов треть отмечена рукой Вольтера. Но увы, начиная с царствования Николая I достояния этого собрания стали недоступны публике: библиотеку перестали показывать гостям, а со временем запретили читать книги из нее – за редким исключением. Александр II передал ее будущей Российской национальной библиотеке, где она хранится до сих пор.

Змееносец

По поводу тринадцатого астрономического созвездия – Змееносца. У майя также было 13 созвездий, то есть они тоже владели астрономией и знали созвездия Млечного Пути.

Нечетному Змееносцу соответствовала Летучая Мышь.

В средние века считалось, что камни для высечения огня бывают мужского и женского пола. Вам ничто не угрожает, пока они врозь, но как только они соединяются – возникает пламя.

Галина Ершова, известная исследовательница мезоамериканских культур и специалист по истории майя, поясняет, что половину созвездий майя назвали именами млекопитающих, а половину – именами разных птиц и рептилий (считалось, что именно они могут проникать между мирами). Есть незамысловатая легенда, как летучую мышь к себе не взяли ни те, ни другие: млекопитающие были недовольны ее крыльями, а прочие твари – ее звериными гениталиями. Так она и осталась одна грустная висеть на бельевой веревке.

Бельевая веревка – это, конечно же, Млечный Путь, посредине которого действительно расположено созвездие Летучей Мыши (змееносца).

Кстати, архитектура и география всех городов майя соответствует точной проекции Небесной Веревки – Млечного Пути – на Землю. Вот откуда берется прямая линия, в которую выстроились поселения майя.

К моменту встречи майя с европейцами религии в Мезоамерике развивались на протяжении трех тысяч лет и двигались к идее единобожия. Другое дело, что испанцы застали религии на определенном этапе, который и зафиксировали в своем представлении.

Сложная религиозная концепция майя была построена на астрономии. Кецалькоатль или Кукулькан – пернатый змей, который отождествляется с Млечным Путем, пересекающим небосвод и круг зодиакальных созвездий. В зодиакальном кругу с одной стороны от Кецалькоатля – млекопитающие, а с другой – животные-связники, путешествующие межу мирами, то есть всякие скорпионы и птицы.

В следующий раз, когда будете испытывать благоговение, вспомните, что это слово имеет общее происхождение с говядиной и заговением. Говяда – старое название крупного рогатого скота, отсылающее к говению – изначально череде молитв и жертвоприношений домашних животных.

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология