Паранойя. Почему мы?

– Надо, Женёк, не «не думать», а точно знать. Твоя вторая семья мне не очень-то по нраву, поэтому, если ты начнешь лажать, я могу не сдержаться и дать волю братским чувствам. Поверь, твоей бабе и детям они не понравятся, – предупреждаю почти ласково, зная, как такой тон действует.

– Я и моя команда следуем плану, – цедит зятек сквозь зубы.

– Что такое? Какие-то проблемы? – раздается на заднем плане голос сестрицы.

– Это по работе, – прикрыв динамик, врет ее муженек.

– Ладно, вечером жду хорошего представления, – заканчиваю разговор и, не дожидаясь ответа, кладу трубку.

Меня воротит от этой ублюдочной парочки. Две мрази, стоящие друг друга. Зятек еще так старательно все эти месяцы крысил в надежде угодить мне, что остается только диву даться его тупости. Идиот, видимо, в самом деле надеется выйти сухим из воды. Плохо же он меня знает. Пусть Зойка и поступила со мной, как конченая тварь, но ему это не дает карт-бланш на то, чтобы быть такой же тварью по отношению к ней. Так что своё этот черт помойный еще получит, а пока на очереди моя горячо-любимая сестрица.

Чтобы окончательно прижать ее мне пришлось спеться с Назарчуками. Только у них был доступ к документации завода и непосредственно его делам, да и убрать одного из нас им в радость. Это дурачьё, как и Елисеев с Зойкой, до сих пор не понимают, что проблема уже давно вышла за пределы возни за директорское кресло. Новая власть решила прибрать к своим рукам абсолютно весь пакет акций без посредников и третьих лиц, а также избавиться от неподконтрольных олигархов вроде меня, Елисеева и того же Гусинского, которого уже упекли в Бутырку и чуть не убили. Поэтому им наша грызня на руку. Ну, а мне выгодна неосведомленность Назарчуков. Благодаря им удалось провести ряд мошеннических сделок под руководством Зойки и это, не считая того, что зятек с моими людьми обстряпали смерть Можайского так, что все стрелки падают на Зойку, дабы у нее не было ни единого шанса на домашний арест и выход под залог, пока идет бухгалтерская и финансово-экономическая экспертиза.

В общем, светит ей теперь не меньше пятнашки, и остались считанные часы до того, как она поймет, каково это – оказаться в костюме от Brioni за тридцать тысяч долларов в клетке с вонючим толчком в углу и без единой возможности что-либо сделать, потому что самый близкий человек лишил тебя этой самой возможности.

Рад ли я? Чувствую ли удовлетворение? Отчасти. Когда думаю о том, как могло все обернуться, расскажи она на том гребанном дне рождении о беременности Настьки, мне хочется ее голыми руками придушить. Но, когда вспоминаю наше детство и юность: как перед отцом меня прикрывала, как за мной везде хвостиком бегала, так хреново становиться на душе, хоть волком вой.

Зойка, Зойка, куда же тебя занесло?!

Весь полет я провожу в воспоминаниях и бессмысленных размышлениях на тему «Почему?». Однако, стоит вертолету приземлиться на вертолетной площадке Зойкиной яхты, как ностальгия и горечь уступает место притаившейся, словно тигрица на охоте, ярости.

Выхожу из вертолета и едва сдерживаю смех. Ошарашенное лицо вышедшей встречать гостя Зойки – лучший комплимент моим стараниям.

– Вижу, сюрприз удался, – резюмирую с холодной усмешкой, подходя к сестрице. Зойка тяжело сглатывает и лихорадочно оглядывается на своих людей в попытке понять, кто крыса и что вообще происходит. У меня это вызывает отвращение и еще большую злость.

– Для человека, который столько сил и средств потратил на поиски «любимого» брата, ты выглядишь не слишком радостной, – продолжаю иронизировать, с удовольствием наблюдая за трансформацией на лице сестры: от шока и непонимания до страха, паники и, наконец, попытки взять себя в руки.

– Аа-а… – открывает она нелепо рот, но я уже знаю, что хочет спросить.

– Если тебя интересует, что с твоим дорогим гостем, то он не сможет приехать. Но не волнуйся, завтра увидишь его во всех новостях, – заверяю с саркастическим смешком. У Зойки недоуменно взлетает бровь, я же, не видя смысла томить, поясняю. – Ты ведь помнишь, что он проплатил выборы Можайского? Ну вот, пришел, наконец, звездный час этого козыря, а то ты все переживала, что возможность упущена. Пора бы уже знать, что возможности я не упускаю, просто дожидаюсь правильного момента.

Зойка становиться белее снега. Видимо, до нее начинает доходить, что я теперь не один в поле воин, и основные силы нынче на моей стороне. И это действительно так. Все эти шесть недель я тихим сапом и окольными путями подбирался к правительству, чтобы заручится их поддержкой, и не быть упрятанным за решетку. Я сильно рисковал, но вариантов, как убрать Елисеева и сестрицу было не так уж много.