Парадигма

Его мать запричитала, принялась гладить его по голове дрожащими руками — она сама едва держится. Даже малейшие движения вызывают боль. В этом странность хвори: она то отпускает, то возвращается, пожирая все силы.

Хара поднялась со стула и начала хлопотать над больными, поправляя им подушки, нанося мазь на вены и накладывая компрессы. В который раз подивилась красоте Джайи, даже не видя её лицо: тонкие изящные пальцы, аристократичные кисти, лебединая шея, талия, которой позавидует даже девочка, плавный изгиб плеч, две каштановые косички, перехваченные обычным обручем, длинные ноги.

Странная все-таки парочка эта мать с ребенком.

Как только им станет лучше, надо будет их обо всем тщательно расспросить.

Хара вздрогнула, когда Джайя схватила её ледяными пальцами за кисть.

— Ты ведь не купчиха, — принялась шептать та. — Не купчиха! Я сразу догадалась! Все в тебе выдает геткормейскую храмовницу — манера держаться, речь, даже твои истории про богов и чудовищ… В особенности они… Пообещай, что если с моим ребенком что-то случится, ты не бросишь его! Теш не выживет в одиночку! Он еще многого не понимает…

— Я не могу…

— Пообещай!

— С тобой ничего не случится, дорогая. Вот увидишь. Скоро вы оба поправитесь.

Но она ошиблась.

* * *

Гетин ворвался в её бунгало без стука — просто распахнул дверь плечом и с порога заявил:

— Джайя умирает!

Она тут же вскочила с кровати и, бросив печальный взгляд на тяжело сопящего больного капитана, вышла в ночь.

Дальше всё как в тумане: бессмысленные вопросы Гетину, невнятное бормотание в ответ, раскачивающиеся под ногами мостики, визгливые крики попугаев, жгущие глаза отсветы факелов на стенах, двухярусный большой дом, скрипучая лестница наверх…

И вот они стоят перед номером Джайи и Теша.

В тесном помещении не протолкнуться — возле стола, чуть пригибаясь, возвышается Залтет, врачеватель звенит склянками и ругается возле кровати, толстая помощница что-то втолковывает плачущему бледному Тешу, который едва сам стоит на ногах.

Хара, оттолкнув локтем хозяина постоялого двора, зашла внутрь.

От едких запахов лекарств и тяжелого медного смрада защипало нос.

Взгляд выхватил лежащую на кровати Джайю.

Её тело страшно трясет от конвульсий, изо рта бурным потоком течет пузырящаяся кровь — черная в свете масляных ламп. Всё вокруг заляпано разводами и каплями — одеяла, стены, пол.

От вида ревущей, царапающей скрюченными пальцами собственное горло матери внутренности холодеют. Реальность застывает и словно распадается на лоскуты. Ужас сковывает тело, проникает в каждый потаенный уголок сознания и пронзает нечеловеческой болью.

Больше ничего не существует — только эта тесная комнатенка, заполненная людьми, только корчащаяся на простынях девушка с серым размытым пятном вместо лица, только испепеляющий душу животный страх.

— У нее внутреннее кровотечение! — словно сквозь толщу воды донесся голос врачевателя. — Все-таки один из сосудов в горле лопнул!

— Она не должна умереть! — пробасил хозяин двора. — Я выкину тебя на улицу, старый болван! И скормлю рысям!

— Залт, пожалуйста, не мешайся! — это уже жилистый Гетин.

Она уловила легкое колебание воздуха за спиной, по щекам словно нежно провели костяшками пальцев.

Обернулась.

И первые несколько ударов сердца отказывалась поверить в происходящее.

Глаза её подводят.

Не может быть.

Глупость какая-то…

Но клейменный стоит в углу комнаты — свободный от пут, без мешка на голове. Пространство будто изгибается вокруг него, расширяется, исходит волнами, потому что в столь тесном помещении он не смог бы спрятаться и уж тем более его нельзя было не заметить.

Хара сглотнула вязкий ком в горле, попыталась отшатнуться, позвать на помощь, отгородиться, однако тело не послушалось её. Точно кто-то высосал всю волю, превратил её в бездушную оболочку, куклу.

Мерзко хихикая, мальчишка сделал шаг к кровати Джайи, и свет масляных ламп усилился, на тоненьких глиняных носиках заплясали длинные языки пламени.

Тени скукожились, прячась по углам.

Запахло свежестью и приятными ароматами фруктов.

Хозяин постоялого двора ошарашенно что-то пробормотал за спиной Хары. Врачеватель, ощутив движение по правую руку от себя, повернул голову, заметил незваного гостя и непроизвольно отшатнулся к стене — его словно связали невидимыми путами.

Клейменный встал напротив умирающей Джайи.

Воздух заплясал вокруг него синеватыми и золотистыми искрами, над головой медленно завертелся призрачный венец, наполняясь слабым свечением.

Один томительный миг сменился вторым, третьим, четвертым…

Пальцы мальчишки коснулись лба девушки — и всё потонуло в ослепительном сиянии. Оно поглотило комнату, людей, постоялый двор, джунгли, весь мир и растворило в себе.

Больше ничего не существует и не имеет смысла.

Вокруг разливается приятная благодать, одаривает бескрайней, всепоглощающей любовью и снимает с души все омертвевшие слои, добираясь до сути, до опаляющего ядра.

…Когда удалось прийти в себя, Хара непонимающе закрутила головой, силясь понять, где она.