Парадигма

— Хм, есть у меня на примете одна история… Но все в ней будет не совсем так, как ты ожидаешь. Вроде вот тебе и монстры, и боги, и битвы, и славные подвиги… Готов? — Она дождалась, пока мальчишка кивнет, и продолжила: — Ты же знаешь, кто такие Фаарон и Ифоотра? Первый — бог охоты, с ястребиной головой и мускулистым телом, а второй — бог пиров, толстый, весь заросший шерстью и обезьяноподобный. Так вот когда-то очень-очень давно они оба были смертными, как мы с тобой. Могли умереть от острого клинка, голода или жажды, людской злобы и ненависти, укуса скорпиона или змеи. Их тела старели, изнашивались с годами, правда, медленнее, чем у обычных людей. Бессмертие нужно заслужить!

— Я не знаю такой истории! — завороженно воскликнул Таш и повернул голову к матери.

— Не перебивай, госпожу, — прошептала та. — Это невежливо.

— Отец-смерч Сипуун, породив двух смертных сыновей, оставил бедняг посреди бескрайней пустыни — мол, выживайте как хотите, — продолжила Хара, сцепила пальцы и положила их на колени. — Фаарон и Ифоотра решили, что вдвоем будет проще, и отправились в путь под палящими лучами солнца. Удивительно, но человеку-ястребу чудесным образом удавалось раздобыть еду — то варана пристрелит, то песчаного черноклюва. В общем, работал не покладая рук и не жалея себя. Брат же его, Ифоотра, только жрал в три горла и ничего не делал. Надоело это терпеть человеку-ястребу и бросил его умирать в пустыне…

Она замолчала, выжидая нужный момент для продолжения истории.

Мальчик, кажется, совсем забыл о собственной болезни: скинул холщовое одеяло, ерзает, словно под ним иголки, трет пальцами коленки. Лицо не рассмотреть.

Хотя обруч на голове у него бронзовый, покоя не дает его прическа — короткая, но на затылке есть длинные пряди, ниспадающие до лопаток.

Отпрыск эвпатрида? Здесь, в Карлагской глуши? И без охраны?

— Долго горевал Ифоотра, — продолжила Хара. — Ведь без брата он ничего не умел, кроме как жрать: дичь не ловилась, а редкие проезжающие на верблюдах торговцы, завидев странное волосатое существо, уносились прочь. Десять дней и десять ночей обезьяна-человек страдал от страшного голода и совсем отчаялся. Думал, пришло его время умирать. Но вот вдали показался оазис. Радости не было предела! Ифоотра, поблагодарив отца-смерча за чудесное спасение, укрылся в тенях пальм. Испил холодной сладкой воды из большого озера. Однако еды в оазисе не было! Только дикий виноград рос на самой границе, да и тот сморщился под жестокими лучами солнца! Что делать? Желудок от голода болел, никакой живности среди пальм не водилось! Решил Ифоотра, что если уж и умрет, то хоть одно доброе дело перед смертью совершит! И стал заслонять собой дикий виноград от солнца! Пусть хоть тот вырастет!

— Что-то странный какой-то оазис, — скептично заметил Теш. — Обычно к нему за тенью и водой сползаются все дикие звери и птицы.

— Ты прав, — кивнула Хара. — Вот только этот оазис был создан великим Баамоном, отцом всех богов. Специально для нерадивого толстого сына Смерча. Чтобы проверить его. — Она провела пальцами по щеке. — Так вот… Человек-обезьяна полюбил виноград. По ночам согревал лозы теплом своего дыхания, с помощью пальмовых листьев набирал воду и поливал засохшую землю вокруг них. И приказал себе наплевать о голоде, хоть это и было тяжело. Виноград наполнился силой, плоды его стали большими, спелыми, сочными, кожица — тонкой, буквально лопалась от одного прикосновения… Наелся до отвала Ифоотра, а излишек потратил на изготовление вина, которое затем продал каравану торговцев, случайно наткнувшихся на оазис. Пошла слава по всей земле о толстяке-обезьяне — слухи добрались даже до царей. Все жаждали попробовать терпкое, вкусное, наполненное слезами и потом вино. И вознес Баамон Ифоотру. И сделал богом пиров и веселья…

Мальчонка заявил:

— Нечестно! А где обещанные чудовища?

— Теш! — возразила его мать, легонько толкнув локтем его в бок.

Хара растянула губы в хитрой, лисьей улыбке.

— Так я еще не закончила, — сказала она. — Мы же не узнали судьбу другого брата Ифоотры! Фаарон после того, как поругался с человеком-обезьяной, наткнулся на деревушку, в которой по ночам лев со змеиным хвостом крал и убивал детей. Ну, и конечно же, решился помочь! Храбро уничтожил чудовище! Слава о великом охотнике пошла по долинам, городам и горным деревушкам. Сами цари обращались к Фаарону, чтобы тот раздобыл шкуры редких животных. А после человек-ястреб стал богом…

— Ну во-о-от… — грустно протянул Теш. — Я думал, будут подробные описания того, как человек-ястреб сражался с чудовищами!

— Я говорила, что история не такая, какие обычно рассказывала, — заметила Хара. — Но в ней есть и монстры, и боги — всё честно.

Мальчишка кивнул, хоть и остался недоволен.

Его кожа на руках покрыта бисеринками пота, переливается маленькими звездами в пламени свечей.

Несмотря на кажущееся выздоровление, он еще совсем слаб.

От усталости он лег, накинул на себя одеяло. Вены на руках опять вздулись.