Парадигма

Мирт уставился в потолок и замолчал, прокручивая в голове идею Рыжего. Какое-то время все ждали от него ответа, но он больше ни слова не проронил. Разговор резко прекратился, каждый из ребят погрузился в собственные мысли — кто близких вспомнил, кто в красках представил, как отомстит Черному… Вскоре послышался протяжный храп Рыжего. Догорел огарок свечи, и барак оказался во власти тьмы. Звезды и луну заволокли черные тучи.

Хен не заметил, как погрузился в сон, полный страхов и мрачных чудовищ.

* * *

Вечером пятого дня к ним подошел один из надзирателей и просто вручил черные отполированные палочки — знак их свободы. Затем отвел в лагерь за городскими стенами.

Уставший и вымотанный донельзя после всех этих тяжеленых булыжников, Хен едва переставлял ноги. По пути он от усталости два раза растянулся на земле, и если бы не Мирт и Звон, то неизвестно, смог бы он самостоятельно подняться.

Толстому приходилось хуже: его фактически тащил на себе Рыжий, так как тот вряд ли понимал, что происходит вокруг него, обливался потом и бредил. Кожа на его лице стала неестественно бледной, как мрамор; раны страшно гноились и пахли, повязки пропитались черно-красной гадостью.

Но вся команда была жива — отличное достижение по сравнению с другими несчастными, которых отправили отбывать наказание на стену. Обычно семеро из десяти умирали — от голода, истязаний и тяжелой бессмысленной работы…

Лагерь новобранцев шумел, растекался во все стороны и встречал запахами пота тысяч мужчин, дубленой кожи, смазанной стали и лошадиного мускуса. Откуда-то издалека доносился размеренный стук наковальни о металл, отовсюду до ушей долетали обрывки разговоров солдат, храп, невнятное бормотание и тихие проклятия.

Когда Хен видел в последний раз лагерь, то новобранцы спали под открытым небом в грязи. Сейчас же, куда ни кинь взор, громоздились огромные черные шатры, казавшиеся нереальными, призрачными в вечерних сумерках.

Хена и остальных встретил новый командир, ответственный за новобранцев. Высокий, жилистый, словно состоящих из острых углов, он производил гнетущее впечатление — возможно, из-за вечно хмурого взгляда. Не отвечая на вопросы Мирта, он просто велел идти за ним. После чего сплюнул под ноги и направился вперед.

Хен сразу смекнул, что рядом с таким типом лучше помалкивать. Теперь в глазах всего лагеря Мирт, Лысый, Звон, Рыжий, Толстяк и он — изгои. И дело даже не в правде — кому какая разница, что по-настоящему произошло в лесу во время выполнения задания? Пусть они действительно ни в чем невиноваты и отбывали незаслуженное наказание.

Но их пометил Черный.

Теперь они даже для своих чужие, отребье, мясо. Словно в подтверждение, Хен стал замечать, как сторонились его проходящие мимо солдаты и как презрительно кривились их лица. Будто от него несет чем-то отвратительным, липким, приставучим.

Он попытался переключиться от мрачных мыслей и сосредоточиться на настоящем.

Ветер редкими порывами врывается в лагерь и приятно ласкает лицо, принося с собой густые запахи смолы и хвои — до леса совсем рукой подать. Тканевые стены шатров вспучиваются сложными складками. Приятно потрескивают горящие факелы, расставленные через равные шаги на железных прутьях. Под ногами — деревянный настил, по которому удобно идти. И если начнется дождь, то не придется проваливаться по колено в чавкающей грязи и поскальзываться на мокрых камнях.

Хен глубоко вздохнул — до предела, до боли в легких.

Свобода!

Пусть и такая тяжелая, несправедливая, выматывающая. Всеми силами надо постараться больше не влипать в неприятности, ведь где-то там за этими густыми лесами его ждут мать и сестра, которые остро нуждаются в нём.

Нельзя их предать. Кроме него, им никто не поможет.

Но тогда почему ввязался в эту авантюру с убийством гушарха? Это же безумие! Если его поймают…

Хен покачал головой.

С тиранией Черного необходимо покончить — и точка. По многим причинам. Во-первых, когда он в последний раз платил жалование им? А без монет вся эта авантюра с армией и войной лишается смысла. По крайней мере, для него, Хена. Во-вторых, такое ощущение, будто гушарх поставил перед собой задачу уничтожить как можно больше солдат — бесконечные кровавые тренировки, истязания, наказания за любой пустяк…

Иного пути нет.

Придется пойти на риск.

— Ты как? — шепотом спросил Мирт, идя рядом с ним.

— Мутит слегка, ног не чувствую, в остальном — лучше всех, — ответил Хен.

— Лицо сделай попроще, а то выглядишь так, будто собираешься броситься с ножом на нашего нового капитана.

— Постараюсь.

Поплутав еще с некоторое время, они уперлись в тупик, оканчивающийся тремя небольшими шатрами — с разводами грязи на тканевых стенах, засаленные и дырявые. Казалось, их сдует и слабый ветерок; не привязанные к колышкам веревки мертвыми змеями валялись на земле.

Хен и остальные ничуть не смутились, даже растягивали губы в улыбке, словно им предоставили королевские покои.