Парадигма

— Нет… — Хара едва не поперхнулась водой. — Вроде с ним всё было в порядке. Даже пытался шутить. Мы сами не долго просидели на одном месте — вскоре двинулись в путь. Нам-то, знаешь, нужно попасть домой, в Геткормею. Я порядком вымоталась из-за этого путешествия. Иногда кажется, будто оно длится уже целую вечность!

И попыталась рассмеяться. Но горло сжало, поэтому получился скорее предсмертный хрип, чем жизнерадостный хохоток.

В дверь постучали, в проеме показался наемный слуга, напомнил о скором обеде.

Хара гаркнула, и их вновь оставили наедине.

— Видела клейменного мальчишку на улице, — заметила Джайя. — Вы держите его в клетке, словно дикого зверя, тогда как остальные рабы спокойно передвигаются по дому. Понимаю, это не мое дело, однако, госпожа, разумно ли так поступать? В конце концов, я и мой сын обязаны ему жизнью, я должна хотя бы спросить у вас, почему вы так грубо с ним обращаетесь. Выглядит он грязным, худым, неухоженным. Собираетесь заморить его голодом?

Таш взял с бронзовой чаши новый абрикос, покатал его в руках, а затем спрятал его в кармане шаровар.

С внутреннего двора донесся звон разбитой посуды, сменившийся ворчанием Дживата, детским смехом и причитаниями слуги.

— Боюсь, моя хорошая, клейменный заслужил такое обращение, — сказала Хара. — Не хочу сейчас вдаваться в подробности, но я больше не выпущу его из клетки без тяжелых цепей на руках и ногах. Он слишком опасен. Ты не знаешь, но он убийца, не знающий ни жалости, ни пощады. С ним нельзя обращаться, как с нормальным человеком…

…Они разговаривали до того момента, пока не забили храмовые колокола. День медленно перевалил за половину. В вилле стало невыносимо душно. Захватив с собой Зела, Джайя и Таш направились за своими вещами на постоялый двор. К вечеру обещали вернуться.

Как только дверь за матерью и её сыном закрылась, Хара тяжело покачнулась, оперлась рукой о стену. Из неё словно вытащили стержень. Не в силах ничего поделать она разревелась. Обжигая щеки, бурными потоками потекли слезы. Грудь сперло, а дыхание перехватило.

В приступе Хара согнулась пополам и полностью отдалась печали. Огромная, тяжелая, невидимая плита легла на спину. Больше так нельзя жить! Ложь отравляет не только её, но и окружающих! И сколько еще боли она вытерпит? Как долго продержится? Месяц, два, полгода? От усталости она уже готова лечь и умереть!

Хватит! Нужно остановиться! Иначе — конец, пустота, небытие.

Клейменный… с ним надо покончить.

Пусть её покарают, но нельзя держать демона в этом мире. Да, он захватил мальчишеское тело, потеснил душу, но…

— Великий Баамон, за что? — спросила Хара. — Чем я заслужила подобное? Долгие годы я верой и правдой была предана храму, соблюдала священные эдикты, жила согласно древним писаниям. А взамен получила проклятие и чудовище! Пожалуйста, если ты слышишь, прекрати это. Дай мне довести детей до Геткормеи! Не могут они пропасть! Больше никогда ни о чем не буду просить…

Заплакать она так и не смогла.

* * *

Вечером вернулись Джайя с сыном. Встречали их всем отрядом вместе со слугами — Хара хотела устроить небольшое представление и проверить некоторые свои догадки.

Как только входные двери распахнулись, дети-рабы, выстроившиеся в ряд, почтительно склонились, Дживат и его люди, согласно священному эдикту, коснулись пальцами головных обручей, таким образом отдавая честь. Джайя даже не вздрогнула при виде большой толпы, лишь легонько кивнула и уверенно направилась к Харе. Таш непонимающе вертел головой, однако, судя по походке, тоже не особо удивился. Словно перед ним вот так расстилались каждый день.

Зел, тащившийся с сумками позади матери и сына, следовал за ними, как привязанный. От него разило острой уличной едой и вином.

Гостей привели в покои Хары, где их оставили наедине с хозяйкой дома.

— Всё, теперь вы от меня никуда не денетесь! Закормлю вкусностями — во-о-от такие животы отрастите! Даже Ифоотра обзавидуется! Выделю самую лучшую комнату! Вам возле столовой или внешнего сада? Вы даже представить не можете, как хорошо здесь! Особенно по вечерам: высыпают звезды, поблескивают в темноте, как драгоценные камушки, стрекочут светляки, шелестят листья! В общем, красота!

— Мы будем рады любому месту, — сказала устало Джайя. — Даже если вы нас положите возле отхожего места. Нам не привыкать к тяжелым условиям.

Хара нахмурилась:

— Что-то случилось?

— Не буду юлить, госпожа. Вообще-то да.

Она провела тонкими пальчиками по шее мальчишки, тот прижался к ней.

— Зел вас как-то обидел? Я уловила от него запах вина…

— Нет-нет, не ругайте его — это я виновата. На рынке купила ему кувшин оранешского и уговорами заставила выпить. Там вообще приключилась забавная история, но сейчас бы хотела поговорить о другом. — Джайя обернулась. — Нас же никто не потревожит?

— Нет. Дживат охраняет вход. Зела я отправила на улицу, чтобы проветрился немного. Ваши вещи, как видите, лежат здесь. Честно говоря, думала, их будет побольше. Вы простите мой менторский тон, но девушка вашего возраста и статуса должна иметь много одежды, а не довольствоваться обносками. Думаю, мы с этим…