Парадигма

Дрожащие пальцы плохо слушаются меня, едва-едва держат поблескивающие линии, приходится прикладывать максимум сил, чтобы не сломать углы фигур, не вдавить слишком сильно. По лбу скатываются крупные капли пота, оставляя после себя холодящие влажные следы.

Наконец, фигуры достигли нужной симметрии, я зашептал заклинание, наделяя их моим смыслом. Те, постигнув новую сущность, ярко вспыхнули, отчего мне пришлось еще сильнее зажмуриться. Бой барабанов сменился тихой мелодией, наполненной звоном хрусталя, воем горного ветра, скрипом песка под ногами и едва слышными женскими смешками — мой светящийся треугольник приобрел собственный голос.

Можно открыть глаза.

По началу взгляд не фокусируется, металлические горельефы расплываются в одном большом пятне, но постепенно острота зрения возвращается ко мне. В нескольких шагах от меня в странном свете комнатушки парят иероглифы-шифры, переплетаются в замысловатых штрихах.

Вот они, знания, до которых добрались чародеи Кси'Хэ. Знания, которые позволяют открыть портал в иное измерение. Знания, способные вызвать Откровение.

Я должен их украсть.

В горле сухо, как в Великой пустыне; сердце бьется так, будто собирается выпрыгнуть из груди; ноги едва держат меня. Давай же! Сделай, что должен!

Я разгадал шифр легко, у каждой магической школы он практически одинаковый, начертил перед собой указательным пальцем символ-отмычку — и сияющие иероглифы испустили световые щупальца, впились в мое тело множеством крючьев.

Из меня вырвался душераздирающий крик. Боль охватила каждую частицу естества, проникла под кожу, вонзилась в мясо, вползла в сосуды. Мое сознание разбилось на миллион стеклянных осколков.

Это страшнее смерти, я будто попал в ледяной поток не в силах ни вздохнуть, ни понять происходящее. Мысли стерлись. Но надо держаться. Всё просто. Не обращать внимание на мучения, сосредоточиться — вот что является настоящим якорем в хаосе чужого колдовства.

Сияющие крючья впились глубоко в кожу, из маленьких ранок заструился белый свет. От чудовищного напряжения пальцы сжались в кулаки. Иероглифы-шифры слепят, размывают пространство серыми пятнами. Горельефы за ними то теряют очертания, то ходят волнами, как поверхность воды после броска камушка.

Я ощутил, как моего сознания коснулись склизкие щупальца знаний чародеев кси'хэ, как всплыли образы, никогда не принадлежавшие мне, как мысли приобрели другой ход, другое строение.

Разум трещит и стонет, но вот миг, второй — и давление резко ослабело.

Энергетические крючья растворились закручивающимися спиралями дыма.

Я медленно выдохнул, не веря, что всё позади.

Пошевелил пальцами, повел плечами — больше никаких взрывов боли. Сделал шаг, другой, прислушался к себе. Голова ватная, конечно, но серьезных изменений не почувствовал. Хотя буду честен — когда они, эти изменения, вообще ощущались сразу? Не-е-ет, они сольются с моим сознанием и проявятся гораздо позже.

Хорошо, одну часть плана я выполнил. Теперь приступим ко второй, последней, — самостоятельно откроем портал и остановим наступающее Откровение.

По памяти четко воссоздал в голове иероглифы-шифры, с губ сорвались заклинания, прозвучавшие хрипло и неестественно громко в абсолютной тишине. Тени, до того прятавшиеся в углах комнаты, расползлись по стенам, металлическим горельефам и потолку, погружая всё в чернильный мрак. Лишь пол под моими ногами испускает свет. Дыхание начало вырываться изо рта густыми клубами пара, я зябко поежился.

Ни звуков, ни запахов, ни движений, ни силуэтов. Лишь холод и тьма, точно я попал из крепости-дворца в зимнюю ночь — не хватает только блеска звезд. Ноги в сандалиях озябли, тело начала сотрясать дрожь. И я скорее ощутил, чем увидел, движение слева от себя.

Замер.

Вгляделся, напрягая глаза.

Из теней соткалось худое, изможденное существо, отдаленно напоминающее человека. Высокое — длиннее меня на три головы, — с висящими складками кожи, руки-палки дрожат, ноги едва переставляют согбенное тело. Лысую башку испещряют гноящиеся шрамы. Посверкивают бельма, уставившись в мою сторону. Нос вдавлен, вместо губ — лохмотья кожи. Из одежды только грязные рваные шаровары.

Я, не дожидаясь пока тварь подойдет совсем близко, соткал сияющие треугольники, опоясал себя кругами концентрированной энергии.

— Остановись — или умрешь, — сказал.

Высокая фигура скрипуче расхохоталась, но замерла. Её пальцы прошлись по голой морщинистой груди, оставляя после себя красные следы. Широкий, от уха до уха, рот распахнулся; это невозможно, слишком большое нас разделяет расстояние, однако меня окатило гнилостным смрадом, к горлу подступил тошнотворный ком.

— Преклони колени, раб! — Голос твари низкий, булькающий, словно состоящий из нескольких. — Ты в божественных чертогах! Если будешь себя вести неподобающе, то окажешься прямиком в яме с душами! В кого ты веруешь, раб? В Сеетру, Ифоотру, Теетопа или, быть может, в самого Великого Баамона?

— Уж точно не в иллюзию.