Палиндром

– Хочет гад, проверить меня, президента, (что уже кощунство) на ксенофобию или вернее, на моё отношение к этим, тьфу, нетрадиционным ценностям. – В одно мгновение в голове президента пронеслась очень верная догадка насчёт хитрости этого Спарка, задумавшего эту провокацию против него, демократически избранного президента. Мистер президент от возмущения на такую наглость Спарка, чуть было не скатился со своего кресла и со стола, но хорошо, что он вовремя укрепился, зацепившись руками за подлокотник. А вот следующая пришедшая президенту в голову мысль, пожалуй, успокоила его.

– А ведь если мой противник решил так открыто действовать, то это говорит о том, что он прижат к стенке и его уже начало прикипать. – Подумал Мистер президент и несколько успокоился. Правда, ненадолго, ведь ему сейчас было необходимо выкрутиться из этой расставленной ему Спарком ловушки. И Мистер президент принялся судорожно размышлять над тем, как ему ответить на это предложение Спарка.

– Всё же хитро придумано. – Размыслил про себя президент. – Если я ему откажу, то у моих противников появится повод обвинить меня в нетолерантности и притеснении людей другой направленности в своих желаниях. А если же я приму это его предложение, чего не может быть в принципе, – Мистер президент даже перекосился в лице, представив себе эту немыслимость с поцелуями, – то тем самым они нанесут огромный урон моему традиционному избирателю. – А от такого представления своего отворачивающегося лицом избирателя, Мистеру президенту стало куда как много хуже, чем после первого своего представления с поцелуями. И тут ему в голову приходит, как он сразу её не вспомнил, всё расставившая по своим местам, что за потрясающая мысль. – Так я же не свободен. И у меня есть дорогая супруга (президент каждый раз вспоминая или видя свою супругу, не забывал упомянуть о том, как дорого она ему обходится). – И по мере укрепления своих позиций при воспоминании первой леди, Мистер президент стал больше и больше хмуриться на этого провокатора Спарка, решившего внести раскол в его практически счастливый брак.

Ну а такие грозные выходки Мистера президента со своим лицом, понимаются Спарком по своему, совсем по-другому – президент уже устал ждать твоего, козёл, предложения, и самый последний раз даёт понять, что готов тебя выслушать. И Спарк делает своё предложение, которое оттого и получает одобрение от президента, что совершенно не соответствует всему тому, что насчёт него сам и надумал.

– Значит, ставишь под сомнение эффективность работы наших спецслужб? – вопросительно так посмотрел на Спарка Мистер президент, после прозвучавшего со стороны Спарка предложения, в экспериментальных целях провести благотворительный аукцион. Ну а Спарк далеко не дурак, чтобы так начистоту признаваться в том, что он так и думал, и что является государственной тайной, за выдачу которой, как за измену национальным интересам, грозит пожизненный срок. И он озвучивает перед президентом совсем другую, подходящую для себя и неподходящую не под одну статью об измене версию значения своего предложения. – Я больше чем уверен в том, что они действуют так, как могут, и иногда даже и не могут. Но такая уверенность в себе, хоть и похвальна, но всё же иногда ведёт к застойным явлениям, которые негативно сказываются на наших специалистах, которым для того чтобы взбодриться, не помешает такого рода учения. – Сказал Спарк.

– Понимаю. – Многозначительно сказал президент. – И даже догадываюсь, о ком идёт речь. – И вот на этих словах Мистера президента, Гилмор и вскипел на Спарка, чей ответ для него уже был ясен.

– Но что они хотят продать под видом этого кресла? – задался вопросом к себе Гилмор, после того как немного успокоился. – Что в его подкладке зашито? – приглядываясь к креслу, начал себя мучить догадками Гилмор.

Пока же этот представитель спецлужб, наравне с другими главами такого же направления ведомств и служб, начал испытывать своё терпение по поводу загадки этого кресла, а по большому счёту, приступил к выполнению возложенных на него государством задач, другие находящиеся в банкетном зале гости, по-своему усмотрению смотрели на всё происходящее здесь и вокруг, и на своё знаковое место во всём происходящем. Что для многих, а может и для каждого в частности, было куда как важнее всего другого вместе взятого.

И пока уточнений со стороны Капуты насчёт этого кресла не поступило, и все присутствующие в зале люди, пока что только догадывались, что это всё может значить, наиболее догадливые и прозорливые из них принялись блуждать по лицам своих будущих соперников, которые в ответ тоже блуждали своими взглядами уже по их лицам.