Палиндром

– Где-то я его определённо видел, но вот где, то убей не помню. – Не сводя своего взгляда с этого кресла, затерзался мыслями и лицом ещё один советник президента, пан Паника, который как и любой другой президентский советник, подспудно, в глубине самого себя, чувствовал некий дискомфорт, когда совсем другой президентский советник проявлял большую чем он прыть и обходил его на поворотах судьбы.

А вот вице-президент Шиллинг, в отличие от этих завистливых советников, не то чтобы сразу смекнул, что это за кресло, а он с первого взгляда на него, ой мамочки, охнул про себя, узнав это кресло, и чуть было не присел прямо на коленки какой-то леди, которая так неблагополучно и опасно для себя присела на тот стул, который для неё приготовил этот, до чего же коварный вице-президент. Но Шиллинг сумел-таки, и это невозможно объяснить, устоять на своих ногах при виде этого, столь желанного для него президентского кресла, и тем самым не устроил на глазах стольких знаковых лиц такой невозможный переполох в их головах и мыслях, присев на колени госсекретарю их же министерского аппарата (после чего страшно даже подумать, какие бы пошли о них слухи, как минимум, заявили, что они не плохо смотрятся в таком положении).

А она, может быть, и была бы не против более близких отношений между ними, но как на всё это посмотрит леди Ханна Шиллинг, у которой тоже есть свои личные интересы и перед которой у вице-президента, между прочим, есть свои союзные обязательства.

Но не один вице-президент Шиллинг оказался таким быстрым на прозорливость, а присутствующие в окружении президента представители могущественных спецслужб, которые уже по долгу своей службы были обязаны быть в курсе всего происходящего и даже не происходящего, а всего лишь задуманного, конечно же с первого взгляда на Капуту и стоящее рядом с ним кресло, если не обо всём, то о многом догадались, несмотря на то, что президент не поставил их об этом в известность.

– Какого хрена, я ничего об этом не знаю. – Более чем крепко возмутился про себя, глава одной из могущественной, самой центровой спецслужбы, генерал Гилмор. И тут же бросил полный неумолимой ярости взгляд в сторону главы не менее секретной службы, а вернее агентства по безопасности, Спарка.

Ну а по данным секретных сведений, аналитических отчётов и донесений спецагентов центральной разведывательной службы, которые получал себе на стол Гилмор, это агентство занимается совсем не тем, что для государства нужно и что в их уставных документах записано и их представителями заявляется. И первое, что на это указывает, так это его название – агентство, где так напрямую указывается сфера их ответственности и деятельности. И они, как представители агентских служб, где прямо в их названии указывается на род их занятий и качественное назначение этой структуры (ещё раз приходится повториться), даже не собираются заниматься служению своему отечеству, а их задачи и дела всего лишь сводятся к посредническим услугам, которые и организуют все эти мутные агентства (из пояснительной записки Гилмора).

Ну, а имея такой багаж знаний об этом туманном, как сам туман Спарке, Гилмор естественно не мог отделаться от предубеждений на его счёт, которые и подвели его под единственную возможную в данных обстоятельствах мысль – он ничего о происходящем не знает, потому что так захотел этот Спарк, организовавший всю эту демонстрацию бессилия его спецслужбы (а не какого-то там аукциона – эти специалисты по тайнам и секретам, умеют смотреть на несколько шагов вперёд), и заодно эту дымовую завесу перед ним.

– Прибью гада. – Генерал Гилмор, выразительно посмотрев на Спарка, прохрипел про себя эту ненависть в сторону Спарка, после того как представил, в каких словах этот Спарк поносил его перед президентом.

– Мистер президент. – С тошнотворной улыбкой и с выражением на своём лице крайней степени лизоблюдства, обратился к президенту этот подлый Спарк (надо понимать, что это всё представлялось Гилмору и поэтому вся эта картинка несколько однобоко выглядела по отношению к Спарку).

– Чё хотел? – обдав Спарка полным презрения взглядом, Мистер президент, дабы подчеркнуть полную зависимость этого ничтожества Спарка от себя великого, закинул на стол свои ноги (чего за ним, по причине его полноты ляжек никогда не замечалось) и, почесав подошву одного ботинка об другую, выразительно посмотрел через призму своих ботинок на Спарка – мол, скажу почистить их, и ты их почистишь, как миленький.

– У меня к вам, мистер президент, есть предложение. – Поклонившись, сказал Спарк, чем несколько встревожил президента, у которого насчёт всех этих предложений, которые исходили не от него, а от кого-то другого, был свой тревожный пунктик. При этом Мистер президент умел далеко заглядывать вперёд и увидеть в самых, казалось бы малозначащих предложениях, своё иносказательное второе дно. Так что вполне понятна эта его встревоженность, когда он услышал это предложение Спарка с его предложением.