Ожерелье

— Если вы немедленно не проверите это ожерелье на ДНК, я завтра встану перед всеми телекамерами на крыльце тюрьмы и скажу: я мать жертвы, и человек, которого казнят, не убивал мою дочь. И сообщу всем, что именно вы тот самый человек, который несет ответственность за эту ужасную трагедию. Напомните вашу фамилию? Уильямс?

Роберт повернулся к Сьюзен:

— Точно — Стэнли Уильямс. Более того, я знаю журналистов с национальных каналов, с которыми вы можете поговорить, поэтому эта новость разлетится за пределы штата Северная Дакота.

Уильямс был в ярости.

— Это вы подговорили ее на это? Это уже слишком! На юридическом языке это называется шантаж.

— Называйте это как хотите, мистер Уильямс, — сказала Сьюзен. — Если мой бывший муж убил мою дочь, он заплатит за это.

— Но это бред. Нереально провести анализ этого ожерелья к завтрашнему дню. У нас даже нет ДНК жертвы, с чем мы будем сравнивать? — отчаянно произнес Уильямс.

— Все у нас есть, — ответил ему Роберт. — В материалах дела.

Он протянул Уильямсу толстую папку с документами. Но тот отказался взять ее.

— Даже с учетом всего этого, — сказал он, — на анализ ДНК уйдет несколько недель.

— Нет, если вы отправите ожерелье в лабораторию в Миннеаполисе ближайшим самолетом и заплатите им втрое больше, чтобы они сделали анализ за одну ночь.

Уильямс огрызнулся:

— Я не позволю какому-то отставному агенту указывать мне, как выполнять мою работу.

Он подошел к тому месту, где на полу лежала его трубка. Но Роберт наклонился и схватил ее. Он взял трубку обеими руками и разломил ее пополам.

Уильямс уставился на свою сломанную трубку, затем на Роберта, кипя от злости.

— Уильямс, не будьте идиотом. Подумайте, каким героем вы будете, когда спасете невиновного человека от казни в одиннадцатом часу и посадите настоящего убийцу в тюрьму. Мы с Сьюзен будем возносить вам дифирамбы до небес, правда же, Сьюзен?

Сьюзен приложила руку к сердцу и сказала Уильямсу высоким хрипловатым голосом:

— Сэр, вы просто номер один.

Уильямс растерянно переводил взгляд с одного на другую. Он будто не знал, с чего начать. В этот момент Сьюзен поняла, что они победили.

Наконец Уильямс сказал:

— Ладно, хорошо.

— Спасибо, — произнесла Сьюзен, позволив Уильямсу проиграть эту битву, сохранив честь и достоинство.

Затем она села и слушала, как Уильямс и три специальных агента, которые все это время сидели в комнате тише воды, ниже травы, обсуждали детали того, кто поедет с ожерельем в Миннеаполис и с кем Уильямс должен связаться в лаборатории.

Пять минут спустя Сьюзен и Роберт шли по коридору к лифту, стараясь не слишком громко радоваться своей победе. Но как только дверь лифта закрылась за ними и они остались одни, у обоих лица расплылись в улыбках. Роберт поднял руку и дал ей пять.

— Сэр, вы просто номер один, — сказал он голосом Сьюзен.

Она рассмеялась и спросила:

— Как вы думаете, Уильямс сдаст его на анализ или просто притворится, что сдал?

— Вы что, шутите? Думаете, он хочет, чтобы мы вдвоем опять пришли надрать ему задницу?

Вскоре они уже ехали по шоссе обратно в Ходж-Хилс, радуясь своему успеху. Казалось, они заключили негласный договор какое-то время не разговаривать о Дэнни или Эми. Роберт рассказал ей несколько историй из своей бытности в ФБР, например о том, как он работал под прикрытием и его полугодовое расследование пошло насмарку, когда младшая дочь позвонила однажды вечером и спросила: «Папа, ты все еще работаешь под прикрытием?» — да так громко, что это услышали плохие парни. В другой раз он раскрыл ограбление банка, когда заметил на видео, что грабитель чихнул. Они смогли восстановить его ДНК по следу на окне, на которое он чихнул.

— Это научит его прикрывать рот в следующий раз, — сказала Сьюзен.

Роберт улыбнулся.

— В его защиту скажу, что в тот момент он держал пистолет.

Затем он расспрашивал ее, как она жила последние двадцать лет, и ей удалось отыскать пару забавных историй, о которых она ему поведала. О Джоне Уокере, или, как все звали его, Уокере[9] Джоне, девяностолетнем постоянном посетителе закусочной, который любил положить ей на колено свою костлявую руку, предлагая «лечение сексом». О регенте ее церковного хора, который, упоминая Бога, всегда говорил о Нем «сами-знаете-кто» и никогда не ставил репетиции на тринадцатое число, потому что оно было «несчастливым». И конечно, о Леноре и ее непростой личной жизни.

— Ваша мать, конечно, источник вдохновения для всех нас, — прокомментировал Роберт.

Небо за окнами машины потемнело. Сьюзен начала чувствовать себя странно из-за того, что ей было так хорошо сейчас, в этот момент, когда на карту была поставлена жизнь человека и она могла вот-вот узнать, что ее дочь убил бывший муж.

Сидящий рядом с ней Роберт тяжело вздохнул. Она смотрела на его профиль и поймала себя на мысли о том, что смотрит на морщины у уголка его глаза и вспоминает, как она впервые встретила его и была очарована темным цветом его глаз.

Он, казалось, тоже был погружен в размышления, потому что сказал: