Отпрыск Древа. Жилища Исзма

На протяжении следующих двух часов Фарр осматривал усиленные контрфорсами жилища, предназначенные для миров с большой силой притяжения – таких, как Клео-8 и Форт-Мартинон, а также просторные жилища сложной конструкции с напоминающими воздушные шары стручками – для планеты Феи, где притяжение не составляло и половины наблюдавшегося на Исзме. Он видел деревья, состоявшие из центрального колонного ствола и четырех огромных листьев, опускавшихся подобно аркам к самой земле и формировавших куполообразные залы, озаренные бледно-зеленым проникающим сквозь листья светом. На плантации было дерево с жестким стволом, поддерживающим башенный стручок, с копьевидной листвой, торчащей вокруг основания – дозорная башня для враждующих племен системы Эты Скорпиона. В обнесенном стеной загоне содержали деревья, в той или иной степени отличавшиеся подвижностью и сознательным восприятием.

«Новая и довольно-таки рискованная область исследований, – заметил по их поводу Жде Патасз. – Мы экспериментируем с идеей селекции деревьев, выполняющих конкретные функции – охраняющих собственность, заботящихся о фруктовых садах и декоративных посадках, добывающих полезные ископаемые и даже выполняющих простой ремонт механизмов. Как я уже упомянул, в настоящее время мы скорее развлекаемся в этом направлении, нежели предпринимаем серьезные усилия. Насколько мне известно, владелец плантаций на атолле Дьюрок создал дерево, сначала выращивающее цветные волокна, а затем плетущее из них ковры с характерными орнаментами. Нам самим удались некоторые причудливые достижения. Например, под этим куполом мы смогли вырастить гибрид, который мог бы показаться невозможным без понимания основ адаптации».

Фарр вежливо выражал надлежащие удивление и восхищение. Он заметил, что Омон Божд и Юдер Че относились к словам плантатора с очевидным почтительным вниманием – так, как если бы он предсказывал какие-то знаменательные явления или события. Фарр внезапно понял: каковы бы ни были подспудные причины гостеприимства Жде Патасза, скоро они должны были быть раскрыты.

Патасз продолжал разъяснения на четком и суховатом аристократическом диалекте исзикского языка: «Механизм гибридизации – если это можно так назвать – в принципе достаточно прост. Организм животного нуждается в пище и кислороде, а также в нескольких добавочных веществах. Растительная система, само собой, способна удовлетворять эти потребности, а также перерабатывать отходы жизнедеятельности животного. Возникает искушение попытаться создать замкнутую систему, потребляющую извне лишь энергию как таковую. Несмотря на то, что вы, скорее всего, найдете наши достижения впечатляющими, им все еще не хватает элегантности. Настоящее сопряжение тканей почти не имеет места: все взаимодействия осуществляются при посредстве полупроницаемых мембран, разделяющих флюиды растительного и животного происхождения. Тем не менее, мы положили начало такой гибридизации». Пока он говорил, Патасз направился к бледной желто-зеленой полусфере, над которой трепетали и колебались длинные желтые листья. Патасз вежливым жестом пригласил всех зайти внутрь через арочный проход. Омон Божд и Юдер Че скромно держались позади. Фарр с сомнением покосился на них.

Жде Патасз снова поклонился и повторил: «Уверен, что на вас, как ботаника, наше достижение произведет большое впечатление».

Фарр рассматривал проход, пытаясь оценить последствия ознакомления с очередным экспонатом. Внутри очевидно находилось нечто, что исзики хотели ему показать – нечто, способное произвести на него желательное с их точки зрения воздействие… Опасность? Зачем было исзикам его обманывать? Он в любом случае находился у них в руках. Кроме того, общепринятые законы гостеприимства обязывали Жде Патасза не меньше, чем шейха бедуинов. Никакой опасности не должно было быть. Фарр сделал пару шагов вперед и зашел под купол.

В центре слегка возвышался слой чернозема, а на нем покоился большой пузырь или мешок из желтоватой мембраны. Поверхность мембраны пронизывали блестящие белые прожилки и трубчатые сосуды; соединяясь сверху, эти прожилки и трубки образовывали бледно-серый ствол, в свою очередь поддерживавший симметричную крону ветвей с широкими сердцевидными черно-зелеными листьями. По меньшей мере таково было первое впечатление, хотя уже в следующую секунду внимание Фарра сосредоточилось на том, что содержалось внутри мембранной капсулы – на обнаженном теле торда. Ступни торда погрузились в темно-желтый осадок на дне пузыря, голова находилась под самым стволом, а руки, распятые на уровне плеч, заканчивались не ладонями, а клубками серых волокон, оплетенных веревчатыми жилами, поднимавшимися в ствол. Верхнюю часть черепа торда удалили, обнажив массу оранжевых сферических выпуклостей, составлявших мозг. Над обнаженным мозгом нависло нечто вроде нимба, который по ближайшем рассмотрении оказался сеткой почти невидимых нитей, также сливавшихся сверху в жилу, исчезавшую в стволе. Глаза торда были закрыты створками темно-коричневой пленки, служившими торду веками.