Отныне и навсегда

Аллина выгнулась, открылась, давая Конэлу наполнить ее. И когда он вошел в нее, красота ее стала ослепительной, а воздух зазвенел от напряжения.

И пока они наслаждались друг другом, никто из них не заметил, что звезда на серебряном амулете вспыхнула голубым, будто пламя, светом.

Теперь она лежала на нем, уютно устроившись под его сильной рукой и прижавшись щекой к его груди. Как прекрасно было слышать по-прежнему бешеный стук его сердца. Это была своего рода ярость, подумала Аллина, хотя он был нежнейшим из любовников.

Никто не мог бы ласкать ее с такой чувственностью, не имея ее в душе. «И этого, — подумала Аллина, закрывая глаза, — было вполне достаточно».

— Ты замерзла, — прошептал Конэл.

— Вовсе нет, — она прижалась к нему и скорее согласилась бы продрогнуть до костей, чем позволить ему пошевелиться. Все же Аллина приподняла голову, чтобы он мог видеть ее улыбку.

— Аллина Кеннеди, — его пальцы нежно скользили по ее шее, — ты выглядишь чрезвычайно довольной собой.

— Я очень довольна собой. Тебя это беспокоит?

— Я был бы последним дураком, если бы меня это беспокоило.

Аллина нагнулась, чтобы поцеловать его подбородок — милый и мимолетный жест, взволновавший Конэла.

— А Конэл О'Нил вовсе не последний дурак. Или все же? — она наклонила голову. — Если уж мы не можем пройти дальше определенного места и добраться до поселка, это означает, что никто из поселка точно так же не может добраться сюда?

— Думаю, да.

— Тогда давай сделаем что-нибудь глупое! Давай искупаемся в море голыми!

— Ты хочешь искупаться в море голой?

— Я всегда мечтала об этом, но только сейчас поняла, — Аллина соскочила с раскладушки и потянула его за руку. — Давай заниматься глупостями вместе, Конэл!

— Leannan, тебя первой же волной раздавит в лепешку!

— Не раздавит! — «Leannan »… Аллина понятия не имела, что это значит, но оно прозвучало так нежно, что ей вдруг захотелось танцевать. Девушка взъерошила руками свои волосы, и ее глаза вспыхнули дерзким огнем. — Я перегоню тебя!

Аллина метнулась к выходу, словно заяц, и Конэлу пришлось вскочить с раскладушки.

— Подожди! Черт побери, море для тебя слишком опасно!

«У нее тонкие, как у птицы, кости, — подумал он, хватая одеяло. Она мгновенно их себе переломает».

Нет, Аллина бежала вовсе не как заяц, понял Конэл. Она бежала, словно чертова газель — длинными скачками, и уже оказалась на берегу, где пенился прибой. Конэл окликнул ее и бросился туда. Его сердце замерло, когда девушка бросилась в воду и нырнула прямо навстречу огромным волнам.

— Господи!

Он только прибежал к берегу, когда она вынырнула, смеясь:

— Ух, здесь холодно!

Выбравшись на отмель, она пригладила мокрые волосы и подняла к небу лицо и руки. Его сердце вновь замерло, но на этот раз он не тревожился.

— Ты прекрасна, Аллина!

— Мне этого никто и никогда еще не говорил, — она протянула руку. — И никто и никогда еще не смотрел на меня так, как ты. Давай искупаемся вместе!

Он слишком давно не делал никаких глупостей, решил Конэл.

— Тогда держись!

Могучая сила стихии подбросила их. Темный загадочный мир, где свобода и дерзкий вызов казались превыше всего, манил и притягивал. Обняв друг друга, Конэл и Аллина переворачивались в воде, отдавшись волнам.

Задыхаясь, они вынырнули на поверхность — только для того, чтобы вновь броситься в глубину. Крепко обняв Конэла, девушка вырвалась из воды и закричала. Это был не крик ужаса, а победный клич.

— Ты утопишь нас обоих! — заорал Конэл, но глаза его смеялись.

— Не утоплю! Просто не смогу. Сегодня — только чудеса! Еще раз! — она обхватила Конэла за шею. — Давай нырнем еще раз!

Она взвизгнула от удовольствия, когда Конэл подхватил ее на руки и прыгнул под гребень огромной волны.

Спотыкаясь и тяжело дыша, крепко держась за руки, сплетая пальцы, они, наконец, выбрались из воды.

— У тебя зубы стучат.

— Я знаю. Мне это нравится! — но она тут же закуталась в одеяло, которое Конэл накинул ей и себе на плечи. — Я никогда ничего подобного не делала. А ты, наверное, много раз.

— С такой, как ты — никогда.

«Просто идеальный ответ», — подумала Аллина. Крепко прижавшись к его груди, она помолчала, прежде чем спросить:

— А что означает

— Хмм? — голова Аллины уже лежала на его плече; руками она обнимала его за талию. Он был абсолютно счастлив.

— Leannan . Ты назвал меня так, и мне интересно, что это значит.

Рука Конэла замерла на ее волосах.

— Это обычное слово, — сказал он тихо. — Просто проявление нежности. Что-то наподобие «любимая».

— Мне нравится.

Конэл закрыл глаза:

— Аллина, ты просишь слишком мало.

«А надеюсь на все», — сказала она сама себе.

— Не думай об этом. Ну, пока мы не посинели от холода, я заварю свежий чай, а ты разожги очаг, — Аллина поцеловала его. — Я только соберу несколько раковин.

И она убежала, а Конэл остался стоять, держа одеяло в руках и покачивая головой. Раковины, которыми был усеян берег, были расколоты ударами волн, но Аллину это, похоже, не волновало. Конэл направился в студию, чтобы одеться.

Аллина успела собрать целую горку раковин, когда он вернулся и протянул ей свитер и амулет.

— Я не стану надевать его, если это тебя волнует.