Отец моего врага

— А? — руки онемели, когда я сжала края стула по бокам. Воду с потолка больше не замечала! — Не томите, ну!

«Ты, Оля, — деловито поджимая губы, ректор протянул мне планшет, — самая удивительная женщина из всех, что я знаю! Час говорила на тему, в которой ни в зуб ногой. Но, что самое странное, все по существу, без единой заминки и уверенно!»

Щеки покраснели, а на губах появилась робкая улыбка:

— Серьезно? Вы правда так думаете, Прохор Германович?

«Ты, Оля! Прохор!» — поправил меня тот, накрывая колено своей ладонью. Столько всего было в его глубинах в тот момент, так много эмоций! Они накрывали меня волнами, заставляли тонуть.

Никто и никогда не смотрел на меня так… И дело совершенно не в сексуальном желании! Он хотел меня, как самую ароматную булочку на прилавке. Всю, без остатка. Нежно и трепетно, до сбитого дыхания и бешеного сердцебиения!

Я не заметила, как губы наши приблизились, но поцелуя так и не произошло.

— Нет, ну вы совсем офигели, да?! — прокричал Александр со входа. Я вскочила на ноги, отпрыгивая в сторону. Ректор попытался поймать меня за руку, будто не видя в этом ничего такого. Будто не желая больше скрываться! Не успев осуществить свой план, он закатил глаза и послал другу недовольный взгляд. — Я тут жизнью рискую, а вы всю операцию ставите под удар неосторожностью!

— Нас никто не видел, — как-то уж слишком уверенно заявила я, складывая руки на груди.

— Я бы не был так уверен после тех видео, что Прохору приходили. К тому же, дверь была не плотно закрыта. Мало ли, кто по коридору проходил! — взорвался Алекс, а я непонимающе посмотрела на замершего ректора:

— О каких видео речь?

Он лишь махнул рукой. Мол, неважно! Или, потом поговорим? Суть была одна: никто ничего мне пояснять не собирался.

Вскочив на ноги, Прохор Германович направился к выходу, переплетя наши пальцы. Я настолько ошалела, что поскользнулась на воде и полетела вниз. Ректор вовремя потянул меня на себя, а затем и вовсе поднял на руки.

— Что вы делаете?! — взвизгнула я, когда он не позволил мне встать на ноги в коридоре. — Это неприлично!

Рядом идущий Александр смотрел на сам с неодобрением, но молчал. Прохор Германович же казался счастливее, чем когда бы то ни было. Буквально на десять лет помолодел.

В конце коридора надо было повернуть к выходу, но мужчины выбрали путь к лифтам. Только и шагу не успели ступить, как из-за угла выскочила уже знакомая мне бабулька, крича с вытянутым пальцем:

— Сказали, что пожара, возможно, и не было! Меня терзают смутные сомнения, молодые люди, что вечером кто-то поедет в полицию!

— И кто же? — подмигнул ей Александр. — Я тут, когда выходил, сделал пару звоночков и уточнил, законен ли ваш допрос. А еще то, что вы каким-то образом ознакомились с научной работой Прохора до презентации. У кое-кого к вам серьезные вопросы…

— Да как вы смеете?! — положа руку на сердце, та покраснела, как помидор, многозначительно окидывая меня на руках взглядом. — Я стану поднимать вопрос этики на собрании! Я лишу вас должности, Королев!

Прохор Германович лишь закатил глаза и просто обошел старушку, даже не удостоив ее взгляда, чтобы та в спину прошипела:

— Что отец, что дочь… Яблоко от яблони, как говорится…

— О чем она говорит? — замерла я, непонимающе посмотрев на ректора. Тот поставил меня на ноги, печатая на планшете «О Касандре, наверное. Мне откуда знать?» Звучало это логично, в подробности я вдаваться не хотела. Более того, меня смущал не странный недоумевающий взгляд Александра, а насквозь мокрая одежда и желание срочно согреться.

Глава 19

В нашем новом просторном номере было две спальни в разных частях помещения. Выйдя из ванны прямо к личной постели, я спокойно переоделась в розовый спортивный костюм, натянула вязаные носочки и вышла в гостиную.

— О, Оля! — воскликнул сидящий ко мне спиной Александр, отсалютовав стаканом с виски. — Я как раз рассказывал Прохору, как устроил псевдопожар. Все-таки знакомство с местной официанточкой было очень даже на руку!

Прохор Германович закатил глаза, но все же не выпускал меня из внимания. На губах его была та самая редкая расслабленная улыбка. Многозначительно подмигнув, он помахал мне бутылкой чего-то розового с красивой золотистой подписью.

— Ты ведь не пьешь крепкий алкоголь, Прохор закал тебе вино. Отпразднуем маленькую победу? — воскликнул мужчина под недовольство друга. Ректор явно всем видом показывал, что сам собирался это сказать. Но Александра было не остановить! Шуточно прикрыв губы рукой, он громким шёпотом поведал: — Между прочим, самое дорогое вино не только в этом отеле, а одно из самых крутых в мире. Даже я себе позволить его не могу!

Оперевшись на косяк, я отвернулась к распахнутым створкам окна и смотрела, как кружится снег в бликах рядом стоящего фонаря.

— Не стоило так тратиться, Прохор Германович, — пожала плечами я, устало зевнув. — Я не буду его пить.

Раздался глухой удар, Александр ахнул, вскочил и зашипел. Оказалось, ректор припечатал ему пультом от телевизора по голове.

«За длинный язык, придурок!» — увидела я в отражении зеркала сообщение, адресованное не мне.