Отец Иоанн Кронштадтский

– Ваше Преосвященство, дорогой Батюшка, Сам Господь послал к нам тебя. Кругом засуха. Уже больше месяца, как не было ни росинки. Вокруг наших сел горит тундра, пожар подходит уже к нашим селениям и мы в опасности. Помолись о дожде. Спаси нас.

– Никто, как Бог, никто, как Бог! – ответил Батюшка своей любимой фразой. Сошел с парохода и направился к церкви. Я тоже пошел за толпой, которая росла все больше и больше. По обыкновению, зарисовал и записал себе в альбом, что было интересного, и вернулся на пароход, чтобы установить фотографический аппарат на удобном месте. И вот, когда кончилась служба в церкви и из нее стал выходить народ, я невольно обратил внимание на толпу. Восторженные, радостные лица. Матери подымали маленьких детей на руки и показывали им на горизонт. Все истово крестились. У многих на глазах были слезы. Я невольно обернулся туда, куда все смотрели. На горизонте я увидел черные грозовые тучи и сверкающую молнию. И вдруг загромыхало. После длительной засухи надвигалась гроза. Люди не хотели верить своим глазам. Люди бросались в воду, чтобы прикоснуться к нашему пароходу. Отец Иоанн вошел на верхнюю палубу. И опять вышел вперед тот же церковный староста. Толпа притиснула его к самой воде. И он стал на колени в воду. Теперь он уже не говорил, а рыдал.

– Батюшка, родной, ведь это чудо! Мы детям своим расскажем. Ты помолился и вот...

Он не договорил. Стали падать крупные капли.

– Никто, как Бог, никто, как Бог, – повторял радостный Батюшка, благословляя толпу.

Я едва успел снять эту незабываемую картину. Начался ливень, да такой, что все население парохода стало спасаться в каюты.

При ливне мы и отчалили. Берег стал удаляться. Но с него не уходила огромная толпа. Мокрая от дождя, она стояла на берегу и смотрела вслед удалявшемуся пароходу».

Итак, мы не можем сомневаться во множестве фактов чудесных случаев, связанных с о.Иоанном. Теперь хочу поделиться некоторыми размышлениями по поводу их, в связи с личностью его.

Прежде всего, придавал ли сам он большое значение им? Нет! Он признавал их – как мы видели из его Дневника и бесед – но никоим образом не ставил их в первый ряд ни в своей личной жизни, ни в служении людям. Поэтому и в Дневнике его чудеса занимают чрезвычайно малое место по сравнению с прочим духовным материалом: вопрос о чудесах не занимает даже и сотой доли, даже и менее того. Почему? Потому что он опытно знал, что не в чудесах цель человеческой жизни, а в спасении души, о чем будет речь в следующей главе; и даже (цель служения) священника – не в чудесах над его прихожанами и вообще богомольцами, а в исправлении их жизни, в приготовлении к будущему блаженству, к Небесному Царству. Мы уже видели, как о.Иоанн определял дело иерея: он ходатай, посредник перед Богом за паству, а не творец чудес.

И вот лишь сейчас встретились мне такие слова его:

– «Яви и на мне, Господи, чудную державу Твою; и имиже веси судьбами спаси меня, недостойного раба Твоего, наставляя меня присно на путь Твой и укрепляя меня в пути сем благодатию Твоею; через меня же (спаси) и прочих, для которых Ты поставил меня» – кем? чудотворцем? – нет! а – «светильником, пастырем, учителем и священнодейственником».

И в другом месте Дневника:

«Благодать возвеличила священника на степень земного ангела, совершителя животворящих и страшных Таин Божиих, примирителя тварей с Творцом, просветителем душ разумным светом, посредника между Богом и падшим человеком, обожителя и обоготворителя верных чрез Таинства».

И еще: «У Господа Бога цель твоей жизни – вечное спасение твое – всегда в виду. Он ведет тебя к нему, какими Сам весть судьбами».

И значит: опять – не чудеса.

Но почему же о.Иоанн все же творил их, или лучше: почему Господь творил через него?

Отец Иоанн видел, что и болезни, и беды, а тем более власть бесовская над падшими людьми являются нарушением и разрушением той Божественной гармонии, красоты, мира и блаженства, для которых создан был Богом человек. И сам, будучи искателем этой гармонии и уже до некоторой степени обладая ею, о.Иоанн хотел ее и для других. Потому он жалел страждущих, как несчастных людей, выпавших из нормального состояния; и по мере своих сил хотел восстановления их в благобытие; о чем и просил Бога. Особенно заставляла его страдать и мучиться власть бесов над бедными, несчастными созданиями Божиими. И потому о.Иоанн со всею силою духа своего стремился изгонять мучителей-бесов. Можно так сказать: творческая, созидающая, восстанавливающая Божия сила, жившая уже в о.Иоанне, побуждала его помогать бедствующим людям. «Отец Мой доселе творит, – говорил Господь, – и Я творю». Это можно сказать и про всякого святого чудотворца как богоподобного посредника. Творческое начало действовало в о.Иоанне с особою силою еще и потому, что он индивидуально был полон энергии, силы, творчества от природы своей: Бог же дает свои дары соответственно и природному восприятию подвижников.