Отец и сын

Ответ: А для чего я иною дорогою, а не послушанием хотел наследства, то может всяк легко рассудить, что я уже тогда от прямой дороги вовсе отбился и не хотел ни в чем отцу моему последовать, то каким же было иным образом искать наследства, кроме того, что я делал и хотел оное получить чрез чужую помощь? И ежели б до того дошло и цесарь начал то производить в дело, как мне обещал, и вооруженною рукою доставить меня короны Российской, тоб я тогда, не жалея ничего, доступал наследства, а именно: ежели бы цесарь за то пожелал войск российских в помощь себе против какова-нибудь своего неприятеля или бы пожелал великой суммы денег, то б я все по его воле учинил, так же министрам его и генералам дал бы великие подарки. А войска его, которые бы он дал мне в помощь, чем бы я доступать короны Российской, взял бы на свое иждивение, и одним словом сказать: ничего бы не жалел, только чтобы исполнить в том свою волю.

40

Вопросы поставлены – ответы представлены. И не трудно из этих ответов убедиться в том, что Алексей полностью капитулировал; ибо давал понять каждым написанным словом то, как прав был всегда отец, и как неправ был всегда он, сын. Алексей, как полагаем, имел надежду таким образом позицию отца сделать помягче. Попытка явно не удалась. Отец своего отношения к делу не изменил, и бичевания сына продолжались, и новые вопросные пункты также формулировались.

Однако, 24 июня произошло событие, о котором следует сказать и особо и подробно. Потому что 24 июня 1718 года царевичу был зачитан смертный приговор.

Вот он, этот приговор.

41

Приговор министров, сенаторов, военных и гражданских чинов, за собственноручною подписью, по делу царевича Алексея 24 июня 1718 года.

1718, иуния в 24. По вышеписанного его царского величества именному и за собственноручным сего текущего июня в 13 день данному указу о суде царевича Алексея Петровича, в противностях его и преступлениях против отца и государя его, нижеподписавшиеся министры, Сенат и стану воинского и гражданского … в собрании в палате правительствующего Сената в Санктпетербурхе, слушав неоднократно выписки и подлинных, во свидетельства им объявленных его царского величества к Алексею Петровичу писанных увещевательных писем, и его, царевичевой, руки на то учиненных на письме же ответов, и прочих в освидетельствованиях того дела принадлежащих и розыскных актов или записок, повинных его, царевичевых, собственноручных писем и изустных как государю, отцу своему, так и пред нами яко учрежденными по его величества изволению… (хотя им, яко его царского величества самодержавию принадлежащим природным подданным по (правилам) государства Всероссийского, того чинить бы отнюдь не надлежало, но то все ни от кого, кроме Бога всемогущего, в зависящей и ни какими нравы описанной и определенной его царского величества самодержавной власти и воле по достоинству состоит. Однако ж, повинуясь выше объявленному повелению царя и государя своего, то дерзнавение приемля), по здравому рассуждению и по христианской совести, непосягая и не похлебствуя и не смотря на лица, по прежде объявленным к сему делу приличным Божьим заповедям Ветхого и Нового заветов, священным писаниям святого Евангелия и Апостол, також и из канонов и правил соборов святых отец и церковных учителей (приняв притом в помощь рассуждение от архиереев и прочих духовного чина, при Санкпитербурхе по указу его царского величества собранных выше сего объявленное); також и по правам Всероссийским, а именно: по Уложению и воинским артикулам, по вышеобъявленным в деле статьям (которые права согласно со многих государств, а особливо древних римских и греческих цесарей и прочих христианских государев с правами) по предшествующим голосам единогласно и без всякого прекословия согласились и приговорили, что он царевич Алексей, за выше объявленные все вины свои и преступления главные против государя и отца своего, яко сын и подданый его величества, ДОСТОИН СМЕРТИ, потому что, хотя его царское величество ему, царевичу, в письме своем с господином тайным советником Толстым и капитаном от гвардии Румянцевым от 10-го числа июля 1717-го из Спа писанном, обещал прощения в побеге его, ежели добровольно возвратится, как он царевич, и сам то в своем ответном на то письме из Неаполя от 4-го дня октября того же 1717-го с благодарением объявляет, что он за данное ему в самовольном его (токмо) побеге прощением благодарствует, но как он и того себя тогда ж недостойно сочинил, о том купно при иных его преступлениях и противностях против государя отца своего довольно объявлено выданном о том от его царского величества от 3-го числа февраля сего ж году прежнем манифесте, а именно, что он поехал недобровольно.