От Баха до Шостаковича

Спустя чуть больше года Бетховен пишет двум своим братьям текст, впоследствии получивший название «Хайлигенштадтского завещания». В нем он вновь подробно описывает свою прогрессирующую болезнь. «Вот уже 6 лет я пребываю в безнадежном состоянии, усугубленном невежественными врачами. Из года в год обманываясь надеждой на излечение, я вынужден признать, что меня постиг длительный недуг (его излечение может занять годы или вообще окажется невозможным). Обладая от природы пылким и живым темпераментом и даже питая склонность к светским развлечениям, я вынужден был рано уединиться и вести одинокую жизнь…»

В словах композитора звучит глубокое отчаяние: «Мое несчастье причиняет мне двойную боль, поскольку из-за него обо мне судят ложно. Для меня не должно существовать отдохновения в человеческом обществе, умных бесед, взаимных излияний; я обречен почти на полное одиночество, появляясь на людях лишь в случае крайней необходимости; я вынужден жить как изгой. Ведь, стоит мне приблизиться к какому-нибудь обществу, меня охватывает жгучий страх: я ужасно боюсь, что мое состояние будет замечено… Иногда, увлекаемый потребностью в обществе, я позволял себе уступить искушению. Но какое же унижение я испытывал, когда кто-нибудь, стоя возле меня, слышал вдалеке звук флейты, а я ничего не слышал, или он слышал пение пастуха, а я опять-таки ничего не слышал. Такие случаи доводили меня до отчаяния, и недоставало немногого, чтобы я не покончил с собой. Лишь оно, искусство, оно меня удержало. Ах, мне казалось немыслимым покинуть мир раньше, чем я исполню все то, к чему чувствовал себя предназначенным».

Обращение к братьям неоднократно прерывается молитвой: «Божество! Ты глядишь с высоты в мое сердце, ты знаешь его, тебе ведомо, что оно преисполнено человеколюбия и стремления к добродетели»; «О Провидение, ниспошли мне хотя бы один день чистой радости – ведь так давно истинная радость не находит во мне никакого внутреннего отклика. О, когда, когда – о, Божество – я вновь смогу ощутить его в храме природы и человечества?».

Своим братьям Бетховен завещает воспитывать детей в добродетели: «Только она, а не деньги, способна принести счастье, говорю это по собственному опыту. Именно она помогла мне выстоять даже в бедствии, и я обязан ей так же, как моему искусству, тем, что не покончил жизнь самоубийством».

Завещание оканчивается торжественным заверением с готовностью встретить смерть, когда бы она ни пришла: «С радостью спешу я навстречу смерти. Если она придет раньше, чем мне представится случай полностью раскрыть свои способности в искусстве, то, несмотря на жестокость моей судьбы, приход ее будет все-таки преждевременным, и я предпочел бы, чтобы она пришла позднее. Но и тогда я буду доволен: разве она не избавит меня от моих бесконечных страданий? Приходи, когда хочешь, я тебя встречу мужественно».

Завещание датировано 6 октября 1802 года. Той же осенью Бетховен пишет ораторию «Христос на Масличной горе». Совпадение не случайно. Собственная жизненная трагедия, глубокое отчаяние, доводящее до мыслей о самоубийстве: все это побуждает композитора обратиться к образу страдающего Христа. И именно образ Христа позволяет Бетховену покориться воле Провидения, не сломаться под тяжестью собственных переживаний.

Начало увертюры исполнено трагизма, но постепенно к концу пьесы музыка просветляется и заканчивается умиротворенными мажорными аккордами. Похожую драматургию мы находим во многих произведениях Бетховена, в том числе в 3-м фортепианном концерте, написанном двумя годами раньше, а также в знаменитой 5-й симфонии.

Генри Ульке. Портрет Людвига Ван Бетховена. 1875

После 1802 года Бетховену суждено было прожить еще четверть века. Большинства своих произведений он не услышал, потому что глухота только прогрессировала. С 1818 года он начал пользоваться разговорными тетрадями, при помощи которых общается со своими друзьями.

Будучи еще молодым человеком, Бетховен утратил способность слышать звуки не только музыкальных инструментов, но и человеческих голосов и окружающего мира. А ведь именно звуки – главный источник вдохновения для композитора. До сих пор музыковеды спорят, откуда Бетховен взял мотив, с которого начинается его 5-я симфония, где он его услышал. Одни опираются на приписываемый ему комментарий: «Так судьба стучится в дверь». Другие считают, что здесь воспроизведено пение птиц, которое он мог услышать, когда прогуливался в лесу. И мало кто помнит, что, когда Бетховен писал эту симфонию, он уже не слышал пение птиц, так же, как во время написания «Пасторальной симфонии», пронизанной звуками леса, природы, пастушеского мира. Весь этот мир Бетховен должен был восстанавливать по памяти.

Людвиг Ван Бетховен. 5-й фортепианный концерт. Черновик

Очень многие композиторы черпают вдохновение в музыке других композиторов. Но Бетховен был лишен и этого счастья: он не мог посещать концерты, не мог слышать, что пишут его современники. В лучшем случае он мог читать глазами партитуры и в своей голове воспроизводить то, что в них написано.