Она скомкала в пальцах мягкую ткань своей юбки.
– Арэкусандору-сан… к вам тут пришли… – Она неловко и не к месту поклонилась. – Я думаю, может быть, вам не стоит разговаривать с этим человеком?
Он снял куртку, сверху уже совсем мокрую. Изуми забрала ее.
– Вам не стоит разговаривать с этим человеком, Арэкусандору-сан, – повторила хозяйка. – Лучше уйдите, я сама соберу ваши вещи и принесу, куда скажете. «Хаябуса» до порта Кова ходит каждый час, а если ее отменят, можно попросить кого-нибудь из рыбаков довезти. За две с половиной тысячи иен любой из них согласится, это всего лишь в два раза дороже билета в одну сторону… Я вас очень прошу, уезжайте с Химакадзимы.
– Послушайте, Мацуи-сан…
Она тихо то ли вздохнула, то ли всхлипнула. Александр испугался, что сейчас она заплачет, и быстро прошел мимо нее, задев плечом стену коридора и поморщившись от неожиданно резкой боли.
В кухне, как он и думал, его ждал Акио. Изуми заварила ему чай и поставила на стол несколько тарелок со сластями: вараби-моти[143] и печеньем-монакой[144] из воздушного рисового теста. Судя по всему, парень к угощению не притрагивался и даже чай едва ли пил: он сидел за столом, похожий на самурая из фильмов Акиры Куросавы[145]: широко расставив ноги, подперев кулаком щеку и угрюмо уставившись в дверной проем. Александр прикинул, что, хоть Акио и пониже его ростом, зато шире в плечах и явно сильнее – скорее всего, здесь на острове он занимается тяжелой работой. Если он захочет драться, шансы у Александра плохие.
– Оссу![146] – Протянул Акио, увидев Александра. – Давно не виделись, амэрика-дзин.
– Здравствуйте, Игараси-сан. – Александр постарался, чтобы его голос звучал как можно более спокойно. – Только я не американец, я из России.
– Да плевать мне, откуда ты там приперся! – Акио едва не вскочил с места, но сдержался. – Как по мне, лучше бы ты поскорее убрался обратно, и чем дальше, тем лучше, придурок!
– Послушайте…
– Нет, это ты меня послушай! Кто разрешил тебе клеиться к моей девушке?! Ты провожал ее вчера до дома, а?! Ведь провожал?!
Александр почувствовал за спиной движение: Изуми осторожно проскользнула в кухню и теперь переводила испуганный взгляд то на него, то на Акио. Глаза у нее все еще были на мокром месте.
– Вы не беспокойтесь, Мацуи-сан, я его в вашем доме бить не стану, – сказал Акио неожиданно извиняющимся тоном, затем снова взглянул на Александра: – Ну что, амэ-ко[147], пойдем на побережье, выясним отношения? Я знаю там одно тихое место, где нам никто не помешает.
Александр с напускным равнодушием пожал плечами:
– Я не против, Игараси-сан, если вы так хотите выяснить отношения.
Акио криво усмехнулся.
– Акио-кун, – Изуми посмотрела на него умоляюще, – я ведь знала тебя еще ребенком, ты всегда был таким добрым воспитанным мальчиком. Что ты теперь придумал?
– Это мое дело с этим американцем, Мацуи-сан, пожалуйста, не вмешивайтесь, – грубовато, но не слишком уверенно отмахнулся Акио. – Он решил, что может увести у меня мою Томоко! Слышь, придурок, да ты не стоишь такой девушки, как Томоко! Езжай обратно в свою Америку и найди себе там девчонку!
– А вот это уж вас совсем не касается, где мне искать себе девушку, Игараси-сан! – Огрызнулся Александр.
В саду от сильного порыва ветра застонало старое персиковое дерево. Александр вспомнил, как на днях Изуми жаловалась, что в его ветвях сплел паутину большой дзёрогумо[148]. Большинство японцев относились к этим паукам, умиравшим с наступлением холодов, совершенно равнодушно, но Изуми сказала, если большой паук вдруг ни с того ни с сего появился в саду, то обязательно случится беда, и что в детстве ее однажды укусил дзёрогумо – ранка потом долго болела, и на ее месте остались два маленьких белых пятнышка. Александру подумалось, что перед тем, как уехать в Нагоя, нужно поймать паука в какую-нибудь коробку и выпустить подальше от дома.
– Ну так что? – Акио поднялся со стула, не переставая сверлить Александра взглядом. – Ты пойдешь или струсил?
– Пойдемте, Игараси-сан.
Александр вежливо поклонился Изуми:
– Я скоро вернусь, Мацуи-сан.
Она только неуверенно кивнула в ответ.