Осьминог

Несмотря на то что Кими сообщила это совершенно беззаботным тоном, по спине у Александра пробежал холодок. Он взглянул на небо – серое и низкое, все состоявшее из клубящегося влажного тумана, над которым ничего не было, кроме промозглой темноты, – и ему захотелось оказаться где угодно, только не здесь, пить виски хайбол в уютном баре где-нибудь на тихой узкой улочке в Нагоя и слушать Такизаву, рассказывающего про свои очередные воображаемые приключения с женщинами, которых он чуть ли не каждый день водит в лав-отели[136], или даже оформлять в банке документы на кредит какой-нибудь молодой семье – все что угодно, только бы не сидеть здесь в компании Кисё, Кими и старой кошки Му на узкой полоске священной земли, с трех сторон окруженной морем.

– Он сказал, что у него была девушка в Токио, которую он отвел на Радужный мост, чтобы вместе с ней броситься в Токийский залив, – сказала Кими. – Они вместе все заранее спланировали, поднялись на мост в прохладный день под самое закрытие, когда народу было совсем немного, и прошли почти до середины, любуясь видом внутренней гавани и Токийской телебашни, а Момоко-сан[137] – видите, я и имя запомнила, ну ведь его так часто поминали потом, да и на имя моей подруги похоже, – так вот, Момоко-сан надела свое самое красивое платье – белое с нежно-розовыми цветами персика. Он говорил, в тот день она была очень красива, как будто именно этого ему было особенно жаль.

Александр мельком взглянул на Кисё: тот молча гладил лежавшую у него на коленях кошку, и по выражению его лица ничего нельзя было понять.

– Они дождались, когда вокруг никого не будет, кроме проносящихся мимо машин, и перелезли через заграждение: я-то сама никогда не бывала на Радужном мосту, но уж наверняка там высокое заграждение, у нас на пристани и то загородка сделана, чтобы ребятишки не лазали, так что, наверное, девушка в платье с цветами персика ни за что бы сама не перелезла, и ему пришлось ей помогать. А когда они оказались с другой стороны заграждения, Момоко-сан хотела обнять его, чтобы вместе с ним упасть в воду, вот только в последний момент он испугался и изо всей силы оттолкнул ее обеими руками, вот так, – Кими выставила перед собой руки с раскрытыми ладонями и показала, как он толкнул девушку, – и она упала с моста одна…

– Араи-сан… – Снова попытался перебить ее Кисё.

– Да ладно тебе, Камата-кун! – Кими явно была намерена досказать все до конца. – Он так исступленно твердил об этом, что как будто своими руками убил бедную девушку и что нашли ее только спустя несколько дней – в превратившемся в лохмотья платье и всю обглоданную морской живностью – что ему едва не поверили. Хорошо, что продавщица, в тот день работала Ёсида-сан[138], так вот, она вспомнила, что накануне по телевизору в новостях рассказывали, что какой-то ненормальный действительно попытался броситься вместе со своей девушкой с Радужного моста – тот псих на Камату совсем был не похож. Он был одержим мыслью о двойном самоубийстве, как писатель или художник какой, а уговорить влюбленную дурочку ему особенного труда не составило, вот только она погибла, а он остался жить, – очень надеюсь, что его теперь надолго посадят.

– Араи-сан…

Кими глубоко вздохнула, как будто сама до конца не веря, что ей удалось так подробно все припомнить.

– Уж конечно, это произвело большое впечатление, что ты, Камата-кун, так близко к сердцу принял чужую беду, так что даже вообразил, будто это ты виноват в гибели бедной Момоко-сан – ей вроде бы и шестнадцати на тот момент не исполнилось, школьница еще была… Только ты не обижайся на меня, Камата-кун, но ведь и так весь остров знает, как было дело.

– Мне немного стыдно, что я тогда всех напугал. – Кисё покачал головой: – Я и вправду был в тот день не совсем здоров.

– Зато все сразу узнали, какой ты добрый. – Она снова наклонилась и потеребила его за рукав. Александр постарался отстраниться, чтобы не соприкоснуться с ней: ему подумалось вдруг, что Кими, должно быть, разгоряченная, как после бега. – Ты же сам сказал, такое время от времени с каждым случается.

Кисё наконец снова улыбнулся:

– Это верно, Араи-сан, да ведь Арэкусандору-сан будет теперь думать про меня невесть что.

– Не беспокойтесь, Кисё, не буду.

– Ну вот видишь, твой иностранный друг тоже все понимает! Брось, Камата-кун, никому и в голову не придет тебя осуждать.

Кисё в ответ на это только покачал головой.

– Ну вот и хорошо! – Она встала, отряхнула ладонью подол своего плаща и поклонилась: – Засиделась я тут с вами, а у меня еще дел полно. Хороших вам выходных!

– И вам хороших выходных, Араи-сан. – Кисё, похоже, и правда совсем не сердился на девушку. – Пусть ками-сама будут к вам благосклонны и исполнят ваши желания.