Оружейник

Дроид с приваренной к голове кастрюлей, гремя шваброй, подтолкнул генерала Хайвелла и рядового Джонсона к приоткрытой двери в командный пункт. На огромной панели в центре зала уже занял свое место голографический Виктор Васильевич. Образ он выбрал — лучше не придумаешь. Фуражка с красным околышем надвинута на сурово сдвинутые брови, кожаная куртка наискось перечеркнута перекинутыми через плечи пулеметными лентами, на поясе — кобура увесистого маузера. Если бы я увидел перед собой эдакого красавца, то не удержался бы, вероятно, от смеха: милейший Виктор Васильевич, входя в роль "кровавого гэбиста" немного перегнул палку. Но пленным, увидевшим своего "дознавателя", было совсем не до смеха. Опасная и страшная КейДжиБи внезапно становилась из полулегендарной выдумки, которую муссировали газеты противника, реально существующей злой силой. Еще бы! Вон у следователя глаза какие — так и буравят, так и прожигают насквозь!..

— Добрый вечер, — бесцветным голосом произнес Виктор Васильевич. — Прошу проходить и присаживаться. Меня зовут полковник Ежов.

Ежов!.. У генерала Хайвелла ухнуло сердце. Бог мой, угораздило же так вляпаться. Еще в училище он изучал историю спецслужб Советского Союза. Изучал, надо признать, неважно; в двадцатилетнем возрасте куда большее значение для молодого курсанта имеет грядущее любовное свидание, нежели фамилия какого-то коммунистического деятеля из глубин эпох. Но фамилия Ежова засела в памяти генерала, как заноза. Чем именно был славен этот спецслужбист, генерал не ответил бы и под пытками, но фамилия наводила ужас и ввергала его в трепет. Ох, помнится, страшный, страшный был человек!.. Ах!.. Говорила же мама — не ходи, сынок, учиться в военное училище…

Генерал вспотел и ощутил жажду, но не подал виду и спокойно устроился на жестком диване напротив плазменной панели. Рядовой Джонсон, только что с немалым удовольствием умявший пару банок говяжьей тушенки и запивший ее пивом, которое привезли с собой ополченцы, плюхнулся на другой край неудобного сиденья и равнодушно уставился на голограмму Виктора Васильевича. Ни погоны, ни фуражка, ни фамилия Ежова ему ровным счетом ни о чем не говорили. Он, конечно, не был болваном, но военная история не являлась его коньком. Поэтому все, чего он хотел на данную минуту, было поскорее закончить этот глупый допрос и заняться самым милым делом пленного, а именно — попасть в охраняемое помещение, где и завалиться спать.

— Господин генерал, мне действительно очень жаль, что вы умудрились попасть в плен, да еще и когда бой не был начат, — наконец, вымолвил Ежов. — Я склонен усматривать в этом везение моих людей и неважно исполняемые обязанности вашего часового.

Генерал благодарно кивнул и снял фуражку.

— Так точно, товарищ Ежов. Гнать этих гребаных солдат из этой гребаной армии… кхм… Совершенно, я говорю, распустились наши "голуби мира"! — с негодованием глядя на рядового Джонсона, воскликнул он. — Вообразите только — ну абсолютно никакой дисциплины!.. А выучка?.. Я вас спрашиваю — где те старые добрые времена, когда в ряды вооруженных сил набирали лучших из лучших?.. А с этими вояками только в плен и сдаваться. Не дожидаясь боя, да, — генерал Хайвелл горестно махнул рукой и повесил голову.

— Я разделяю ваше негодование, — вкрадчиво произнес Ежов.

Генерал пришел в восторг от такого редкого понимания и раскрыл было рот, чтобы продолжить изобличать родное правительство (наконец-то он мог высказать все, что накопилось у него на языке за долгие годы отписок от его гениальнейших идей, человеку, ментально близкому, хотя и врагу!), но Ежов сделал предупреждающий знак рукой.

— Помолчите, генерал. Не забывайте, что сейчас вы — в плену, и, значит, будете делать то, что я вам прикажу на правах следователя. А прикажу я вам вот что. Возьмите бумагу, карандаш и пройдите за шкаф, там есть вполне удобный стол и кресло. Так вот, от вас я жду в течение часа полный отчет о движении ваших войск, плане ведения боя, численности и количестве оружия. Кроме этого, мне необходимо знать, на какие меры будет готово пойти ваше правительство в отношении нашего народа, если сегодняшняя ваша вылазка в очередной раз окажется провальной. Ну и еще, это лично для меня, набросайте-ка мне списочек лиц, с которыми можно будет поторговаться об условиях мира на устраивающих нас условиях. Гарантом этого мира, вы же понимаете, будут ваша и этого рядового жизни. Я понятно изложил задачу?

Генерал Хайвелл крякнул и почесал ладонью подбородок.

— Так точно, — вздохнул он, поднимаясь на ноги. — Вот только руки мне придется развязать. Писать со связанными руками невозможно, сэр.

Виктор Васильевич задумался.