Орлы в буре

— подумал Арминий, чувствуя, как в нем бушует темная ярость. — Как его

зовут?

— Тудрус. Он из племени долгубниев.

Этот человек не имел никакого отношения к воину, который был одним

из самых доверенных последователей Арминия, но его имя вновь пробудило

плохие воспоминания о смерти старшего Тудруса от рук римлян. Ярость

наполнила его из-за жестокости Германика. Арминий в мрачном молчании

побрел к усыпанному галькой берегу. Вытершись своей старой туникой и

накинув чистую, он поманил Тудруса.

Каждый шаг воина заставлял его вздрагивать. Кровь текла из длинной

раны под его грудной клеткой, а из других сочилась серозная жидкость. Его

нос выглядел сломанным, а кожа под опухшим правым глазом приобрела

неприятный сине-фиолетовый цвет. — Арминий, — прохрипел он. Его глаза

поднялись на мгновение, прежде чем снова опуститься, чтобы посмотреть на

свои покрытые грязью ноги.

99

— Только дурак скажет, что рад встрече, но, тем не менее, добро

пожаловать, — сказал Арминий своим самым харизматичным голосом. —

Ты, как мне сказали, Тудрус из долгубниев.

— Так и есть.

— Тебе нужно выпить. Поесть. Обработать твои раны.

— Я прошел сорок миль, чтобы найти тебя. Я возьму немного воды.

— Ты принес послание от Германика? — Как бы он хотел, чтобы

римский полководец оказался сейчас перед ним. Он бы разорвал этого

ублюдка на части.

— Да. — Ничто не могло скрыть печали в односложном ответе

Тудруса.

Арминий наполнил свой мех водой из реки и передал его. Тудрус пил, как человек, пересекший пустыню и не нашедший ни одного источника воды.

Кивнув в знак благодарности, он сел, застонав от боли.

Арминий опустился рядом с Тудрусом и стал ждать.

— У долгубниев недостаточно сил, чтобы сражаться с Германиком – у

кого они есть? – но мы сделали все, что могли, уничтожали небольшие

патрули и нападали на отряды фуражиров, в то время как наши женщины и

дети бежали через Альбис в безопасное место. Около десяти дней назад

группа, с которой я был, напала на римский отряд разведчиков, который был

больше, чем казалось. Большинство моих друзей были убиты. Удар по голове

вырубил меня, иначе я бы тоже был убит. Лучше бы я умер. — Горечь

сочилась из голоса Тудруса.

— Но ты выжил, — сказал Арминий, желая услышать каждую деталь.

— Да. Меня взяли в рабство, я и другие несчастные ублюдки попали в

плен к римлянам. Связанные друг с другом, как животные, — Тудрус потер

шею, на которой все еще были следы ожогов от веревок, — мы шли

колоннами в тылу армии, глотая ее пыль и наступая на дерьмо мулов на

каждом шагу. Всех, кто пытался бежать, убивали. Так умирать было

бессмысленно, глупо, поэтому я выжидал. До Ренуса далеко, сказал я себе.

Появится возможность. — Он сделал гневный жест. — Все изменилось, когда мы достигли Альбиса. Похоже, что Германика переполняли эмоции, когда он стоял на том же месте, что и его отец четверть века назад. Ничто не

могло удовлетворить сукиного сына, кроме как похоронных игр в честь

праздника.

— Именно тогда и были выбраны пятьсот воинов, — сказал Арминий, представляя себе эту сцену.

— Так и было. У римлян сейчас несколько тысяч пленных – есть из

чего выбрать. Центурионы осматривали нас, выбирая самых больших и

сильных. Они не теряли времени даром: нас повели прямо к подножию

100

холма, где был алтарь Друза. Легионеры построились большим каре со

своими щитами; пятьдесят из нас были загнаны туда первыми. Германик

приказал нам выбирать противников и убивать друг друга или быть

распятыми. Когда его приказ был переведен, некоторые воины отказались.

Их сразу прибили к крестам. Остальные согласились, как трусы, и нам

бросили оружие. Несколько мужчин сразу атаковали Германика – они были

убиты дротиками и стрелами. Тем, кто остался, дали последний шанс

подчиниться, прежде чем тоже быть убитыми. — Тудрус вздохнул.

«Боги, Германик хитер», — подумал Арминий. — Значит, вы

сражались?

— Да. Победителям каждой схватки давали недолго времени

отдохнуть, а потом мы начинали снова. Мы продолжали, пока не остался

только я. — Голос Тудруса был приглушен, его взгляд был прикован к земле

между согнутыми коленями. — Тогда меня связали рядом с Германиком, и

привели еще пятьдесят человек и заставили сделать то же самое. За ними

последовала третья группа и так далее. Весь процесс занял несколько часов, и ближе к концу нас осталось десять человек. Мы дрались друг с другом, пока нас не стало пятеро. Из пятисот осталось пять. — Голос Тудруса замер.

Арминий и Мело были поражены этой ужасающей историей, их

взгляды были устремлены на Тудруса, но теперь они встретились, в каждом

отражалась одна и та же пылающая ярость.

— Германик приказал офицеру подбросить монету, чтобы решить, кто

будет сидеть рядом, пока две другие пары сражаются друг с другом, —