Орфей спускается в ад

Ханна. Очень любезно с вашей стороны. (Максин собирается уходить.) Миссис Фолк…

Максин (с явной неохотой поворачиваясь к ней). Да?

Ханна. Вы разбираетесь в украшениях из нефрита?

Максин. Из нефрита?

Ханна. Да.

Максин. А почему вы спрашиваете?

Ханна. У меня есть небольшая, но интересная коллекция изделий из нефрита. Я спросила, разбираетесь ли вы в таких украшениях, потому что в них самое главное – это работа и резьба. (Достает из кармана блузки нефритовое украшение.) Вот, например, здесь резьба просто чудесная. Маленькая вещица с двумя вырезанными фигурками – легендарными принцем Ахк и принцессой Анг, а сверху – летящая цапля. Вырезавший их мастер, вероятно, получил за свою чудесную филигранную работу деньги, на которые можно купить месячный запас риса, чтобы прокормить семью. Но нанявший его купец продал украшение, как я думаю, фунтов за триста одной даме-англичанке, которой эта поделка надоела, так что она подарила ее мне. Наверное, за то, что я изобразила ее на портрете не такой, какая она на самом деле, а той, какой, по моему мнению, эта дама была в молодости. Видите резьбу?

Максин. Да, милочка, но у меня здесь не ломбард, а гостиница.

Ханна. Я знаю, но не могли бы вы ее взять как залог за проживание в течение нескольких дней?

Максин. Совсем без гроша остались, так?

Ханна. Да, совсем.

Максин. Вы говорите так, словно гордитесь этим.

Ханна. Я этим не горжусь, но и не стыжусь. Просто с нами случилось то, чего раньше никогда не случалось за все время наших путешествий.

Максин (неохотно). Думаю, вы говорите правду, но и я вам тоже правду сказала, когда вы приехали, что я только что похоронила мужа, а он оставил меня в такой глубокой финансовой яме, что если бы я не любила жизнь больше денег, то могла бы броситься в океан вслед за ним.

Ханна. В океан?

Максин (спокойно и философски). Я в точности исполнила его распоряжения касательно похорон. Да, мой муж, Фред Фолк, был самым известным рыболовом-любителем на западном побережье Мексики… Он установил до сих пор не побитые рекорды по ловле рыбы-парусника, тарпона, королевской макрели, барракуды и прочих… А неделю назад, уже на смертном одре, попросил, чтобы его опустили в море, да-да, прямо вон в той бухте, даже не в холщовом мешке, а просто в рыбацкой одежде и со снастями. Так что теперь старый Фредди-рыбак кормит рыб, а рыбы мстят старине Фредди. И как вам все это, хотелось бы спросить?

Ханна (пристально глядя на Максин). Сомневаюсь, что он об этом жалеет.

Максин. А я вот не сомневаюсь. От этого меня в дрожь бросает.

Ее отвлекает немецкое семейство, шагающее по тропинке с пляжа и распевающее маршевую песню. В конце тропинки появляется Шеннон в облепляющем тело мокром купальном халате. Внезапно на нем сосредотачивается все внимание Максин. Она замирает и светится, как провод под высоким напряжением. На мгновение луч софита застывает на ее яростно-напряженной фигуре. Ханна представляет собой ее полную противоположность. Она на миг закрывает глаза, затем снова их открывает, в ее взгляде – мужество и отчаяние человека, безуспешно борющегося за пристанище. Шеннон подходит к веранде, все внимание обращено на него.

Шеннон. Вон они идут, дорогая Максин, твои покорители мира, и поют своего «Хорста Весселя». (Злобно хмыкает и идет к ступенькам.)

Максин. Шеннон, смой песок перед тем, как зайдешь на веранду.