Орфей спускается в ад

Джон (поглядев в потолок, словно его зовут оттуда.) А ты знаешь, что Магеллановы облака находятся в ста тысячах световых лет от Земли? (Альма качает головой.) Не знаешь? Об этом стоит подумать, когда тебе кажется, что у тебя болит сердце… этот маленький комочек, который сжимается и разжимается, отбивая отпущенное нам время.

Роза (громче, чем первый раз). Джонни! (Она приоткрывает дверь.)

Джон. Calla de la boca![50] (Альме.) Сердце у тебя в порядке – просто небольшие перебои. Хочешь, я послушаю тебя? (Альма нерешительно кивает. Джон берет стетоскоп.)

Альма. Но тебя ждут…

Джон. Роза подождет, ничего с ней не сделается. Расстегни блузку.

Альма. Расстегнуть?!

Джон. Да, надо расстегнуть блузку.

Альма. Может, лучше прийти утром, показаться твоему папе?

Джон. Как вам будет угодно, мисс Альма.

Она колеблется, потом дрожащими пальцами начинает расстегивать блузку.

Альма. Пальцы совсем не слушаются.

Джон. Позволь мне. (Наклоняется к ней.) Какие красивые пуговки…

Альма. Если твой отец увидит эту девицу в своем доме…

Джон. Не увидит, если ты не проговоришься. (Приставляет стетоскоп к ее грудной клетке.) Дыши… Вдох-выдох.

Альма. И что же ты там слышишь?

Джон. Слышу голос… Он говорит: «Мисс Альма страдает от одиночества». (Альма встает и отворачивается.)

Альма. Если ты считаешь, что твои насмешки помогают пациенту…

Джон. Я считаю, что должен говорить тебе правду. (Альма недоверчиво смотрит на него. Джон снимает ее руку с подлокотника кресла.) Какой это камень?

Альма. Топаз.

Джон. Замечательный камень… Пальцы не отошли?

Альма. Отходят. (Он подносит ее руку к губам и согревает ей пальцы своим дыханием.)

Джон. Плохой из меня получился доктор. Я чересчур сосредоточен на себе, даже эгоистичен. Но о тебе мне хочется думать и думать.

Альма. Почему так? Во мне нет ничего особенного.

Джон. Потому что ты мне нравишься. И для тебя это не секрет. Потому что твое сердце умеет чувствовать. Это нечасто встречается. Но из-за этого тебя легко обидеть. Я ничем не обидел тебя сегодня?

Альма. Ты обидел меня вчера, когда вскочил с дивана и так поспешно кинулся из моего дома, что не захватил свой пиджак!

Джон. Забегу как-нибудь и возьму его.

Альма. В нашем последнем разговоре ты обещал покатать меня на автомобиле, но забыл о своем обещании.

Джон. Я не забыл. Сколько раз я подходил к окну, смотрел и думал, не стоит ли нам с тобой попытаться…

Альма. И решал, что не стоит?

Джон. Сегодня я опять был там, где тебя нет и быть не может… Пальцы согрелись?

Альма. Твой порошок и вправду действует быстро. У меня уже глаза слипаются. (Она откидывается на спинку кресла и закрывает глаза.) Знаешь, сейчас мне кажется, будто я кувшинка, кувшинка в пруду.

Роза. Джонни! Церковный колокол бьет три.

Альма (поднимается). Я пойду.

Джон. Я навещу тебя в субботу, в восемь вечера.

Альма. Зачем?

Джон. Занесу еще одну коробочку с этим порошком. Только смотри, один или два за один прием.

Альма. Минуту назад ты еще кое-что сказал.

Джон. Я сказал, что навещу тебя в субботу в восемь.

Альма. А-а…

Джон. Не возражаешь?

Альма молча кивает, потом долго стоит с коробочкой в ладони, словно забыв о ней. Джон осторожно сгибает ее пальцы на коробочке. Альма смущенно ахает.

Роза (из-за двери). Джонни!

Джон. Ты одна найдешь дорогу домой?

Роза с вызывающим видом врывается в комнату. Альма вздрагивает и уходит через боковую дверь. Джон выключает верхний свет, подходит к Розе, стоящей у анатомической карты, и бесцеремонно обнимает ее. Сцена темнеет – только на анатомическую карту падает лучик света.

Картина пятая