Орфей спускается в ад

Миссис Бассет. Бедная мисс Альма!..

Роджер. Последнее время она вообще не в себе…

Они выходят из дома. Через несколько секунд в гостиную возвращается Альма. В руках у нее поднос с угощением. Она оглядывает опустевшую комнату и разражается истерическим хохотом. Сцена темнеет.

Картина четвертая

Приемный врачебный кабинет у Бьюкененов. Роза бинтует руку Джону.

Джон. Держи этот конец… Так, хорошо. Давай потуже. (Во входную дверь стучат. Джон и Роза прислушиваются.) Пойду открою, а то старик проснется. (Он выходит. Через полминуты возвращается. Он спустил рукав, чтобы скрыть рану от пришедшей Альмы, которая, увидев Розу, застывает как вкопанная.) Подожди в коридоре, Роза, и не шуми. (Роза с вызывающим видом выходит.) Оказала мне первую помощь.

Альма. Это тот пациент, которого ты должен был навестить?.. (Джон ухмыляется.) Я пришла к твоему отцу.

Джон. Он спит. Я не могу заменить его?

Альма. Не можешь. Мне нужен твой отец.

Джон. Два часа ночи, Альма…

Альма. А в чем проблема?

Со второго этажа доносится голос отца Джона.

Доктор Бьюкенен. Джон, что там у тебя происходит?

Джон. Пустяки, папа. Тут одного парня пырнули в драке ножом.

Доктор Бьюкенен. Я сейчас спущусь.

Джон. Не надо, не вставай! (Засучивает рукав, чтобы показать Альме перевязанную руку. Та вздрагивает.) Я его заштопал и все. А ты спи, папа.

Альма. Опять подрался?

Джон кивает и спускает рукав. Альма в полуобморочном состоянии опускается на стул.

Джон. Тебя снова потревожило твое другое «я»? Твой неуемный двойник?

Альма. Мне нужно поговорить с твоим отцом.

Джон. Возьми себя в руки. У тебя нет ничего страшного.

Альма. Я себя очень плохо чувствую. Иначе я не пришла бы сюда в два часа ночи.

Джон. Чего не сделает человек, когда впадает в истерику. (Сыплет порошок в стакан с водой.) На, выпей.

Альма. А что это?

Джон. Вода с порошком.

Альма. С каким порошком?

Джон. Ты что, не доверяешь мне?

Альма. Особого доверия ты не внушаешь. (Джон слегка улыбается. Она беспомощно смотрит на него, затем заливается слезами. Он пододвигает свой стул к ней и ласково обнимает рукой за плечи.) Кажется, вот-вот рассыплюсь на части.

Джон. Тебя вымотало это интеллектуальное собрание…

Альма. …с которого ты благополучно сбежал.

Джон. Я вообще не люблю собраний. Признаю только, когда собираются двое.

Альма. Когда встречаешься с особой, которая сейчас в коридоре.

Джон. Или встречаемся с тобой.

Альма (нервно пожав плечами). Где твой… твой порошок?

Джон. Решила все-таки принять?

Альма. Если ты не… (Делает глоток, закашлялась. Джон подает ей свой платок. Альма вытирает губы.)

Джон. Горько?

Альма. Ужасно.

Джон. Зато быстрее заснешь.

Альма. Надеюсь… А то ворочалась, ворочалась…

Джон. И чувствовала страх?

Альма. Да. Меня как будто замуровали.

Джон. И услышала, как у тебя стучит сердце?

Альма. Да, громко-громко, как барабан!

Джон. И еще больше испугалась?

Альма. У меня так иногда бывает.

Джон. Понимаю.

Альма. Не знаю, как я вынесу лето…

Джон. Вынесешь…

Альма. Каким образом?

Джон. Пройдет один день, за ним – другой. Одна ночь сменится другой. Ты и не заметишь, как кончится лето и придет осень. Начнешь опять твердить, не знаю, как вынесу осень…

Альма. А, а…

Джон. Правильно! Еще несколько глубоких вдохов.

Альма. А, а…

Джон. Ну как, лучше?

Альма. Немного лучше.

Джон. Скоро будет еще лучше. (Вынимает большие серебряные часы и щупает у Альмы пульс.) Тебе известно, что время – это одна из сторон сплошной четырехмерной массы, в которой мы заключены?

Альма. Что-что?

Джон. Известно ли тебе, что пространство искривлено, как мыльный пузырь? (Посмеиваясь, прячет часы.)

Роза (тихим голосом из-за двери). Джонни!