Орфей спускается в ад

Нонно. Она не современная вертихвостка, не современная и хвостом не вертит. Ее воспитали быть прекрасной женой и матерью. Но… я старый эгоист и поэтому держу ее при себе.

Ханна (кричит ему в ухо). Нонно, Нонно, благословляй!

Нонно (с трудом поднимаясь на ноги). Да, благословить. Благослови трапезу сию на пользу нашу, а нас на служение Тебе. Аминь. (Снова опускается в кресло.)

Шеннон. Аминь.

Мысли у старика начинают путаться. Голова его клонится вниз, он что-то бормочет себе под нос.

Шеннон. А стихи у старика ничего?

Ханна. Дедушка был довольно хорошо известен перед Первой мировой войной и вскоре после нее.

Шеннон. Выступал в низшей лиге, да?

Ханна. Да, в низшей лиге, но его духу позавидовала бы высшая лига. Я горжусь, что я его внучка… (Достает из кармана пачку сигарет и тут же прячет ее обратно.)

Нонно (очень смущенно). Ханна, сегодня… утром… слишком жарко для… овсянки… (Несколько раз трясет головой и грустно хмыкает.)

Ханна. Понимаете, он еще не совсем очнулся, ему кажется, что сейчас утро. (Говорит так, словно в чем-то смущенно признается, быстро и испуганно улыбнувшись Шеннону.)

Шеннон. Фантастика… фантастика.

Ханна. Похоже, что «фантастика» – ваше любимое слово, мистер Шеннон.

Шеннон (уныло глядя вниз с веранды). Ну да, вы же знаете, что живем мы в двух мирах – в реальном и нафантазированном, а какой из них реальный…

Ханна. По-моему, оба, мистер Шеннон.

Шеннон. Но когда живешь в нафантазированном мире, а действовать нужно в мире реальном, тогда бросает в дрожь… (Это говорится, как мысли вслух.) Думал, избавлюсь здесь от этой дрожи, но тут все изменилось. Я не знал, что хозяйка превратилась в веселую вдову пополам с вдовой черной. (Хмыкает почти как Нонно.)

Максин выкатывает из-за угла веранды сервировочный столик из металла и стекла. На нем – несколько бутылок, ведерко со льдом и кокосовые орехи. Она весело мурлычет себе под нос, подъезжая к их столику.

Максин. Коктейли кто-нибудь хочет?

Ханна. Нет, спасибо, миссис Фолк, думаю, нам не надо.

Шеннон. Между рыбой и жарким коктейли не пьют, дорогая Максин.

Максин. А дедуле нужно принять рюмочку, чтобы проснуться. Старикам надо выпить, чтобы взбодриться. (Кричит старику в ухо.) Дедуля! Как насчет рюмочки? (Выпячивает зад в сторону Шеннона.)

Шеннон. Максин, твоя задни… Прошу прощения, мисс Джелкс… Максин, твои бедра всю веранду занимают.

Максин. Ха! А вот мексиканцам они нравятся, если судить по тому, как меня щиплют и шлепают в городских автобусах. И немцам тоже. Каждый раз, когда я подхожу к герру Фаренкопфу, он меня щиплет или хлопает.

Шеннон. Тогда подойди к нему еще разок, чтобы он тебя шлепнул.

Максин. Ха! Сделаю дедуле коктейль из вермута и виски, чтобы он продержался до конца ужина.

Шеннон. Возвращайся к своим нацистам, я ему сам коктейль сделаю. (Подходит к сервировочному столику.)

Максин (Ханне). А вам, милочка? Содовой с соком лайма?

Ханна. Спасибо, ничего не надо.

Шеннон. Максин, не заставляй нервных нервничать еще сильнее.

Максин. Давай-ка я лучше сама сделаю дедуле коктейльчик, не то ты тут дел натворишь, Шеннон.

Яростно фыркнув, Шеннон толкает столик, словно таран, прямо в живот Максин. Несколько бутылок падают, Максин с силой толкает столик в сторону Шеннона.

Ханна. Миссис Фолк, мистер Шеннон, это уж совсем детский сад, прошу вас, перестаньте!

Шум привлекает немцев. Они толпятся вокруг и восторженно смеются. Шеннон и Максин, вцепившись в столик с разных сторон, толкают его друг на друга, при этом зловеще улыбаясь, словно сошедшиеся в смертельной схватке гладиаторы. Немцы визжат от смеха и переговариваются по-немецки.

Ханна. Мистер Шеннон, прекратите! (Обращается к немцам.) Bitte! Nehmen Sie die Spirituosen weg! Bitte, nehmen Sie die weg![28]