Орел на снегу

И он всегда рисовать любил, ещё со школы. Особенно птиц. То и дело птиц рисовал: дроздов, малиновок, ворон. Он вам любую изобразил бы. И людей он рисовать умел. В школе он всех перерисовал поголовно, и учителей тоже. Тем-то не всегда это нравилось. Они думали, Билли над ними насмехается, а он ни капли не насмехался. Просто рисовал, и всё. Мы с ним школу закончили в один день, вместе ушли из приюта и вместе поступили на работу в гостиницу. Мы там служили истопниками при котле, приглядывали за садом и ещё красили и расписывали всё, что скажут. В общем, были на подхвате. И жили мы там же, в крошечной каморке на чердаке. Обращались с нами не как с сиротами, а скорее как с рабами. За два года у нас только раз случился отпуск. Всего один день. Мы поехали тогда в Бридлингтон.

– И я туда ездил! – обрадовался я. – Я оттуда привёз раковину, с моря.

И тут мне опять вспомнился наш дом весь в развалинах, моя совершенно особенная раковина, автобус и оловянные солдатики. Теперь их у меня нет, и уже никогда не будет.

– У нас с тобой много похожего, – улыбнулся дяденька. – Бридлингтон – дивное местечко. Нигде больше не ел такой рыбы с картошкой. Помню, сижу на берегу, любуюсь морем, а сам мечтаю отправиться в плавание, посмотреть дальние страны, заглянуть за горизонт. А Билли подобрал на берегу кусочек агата, такой чёрный, блестящий. Сказал, заберу на счастье. Он и впрямь оказался счастливым, тот камешек. Но это я забегаю вперёд.

Вот после того выходного на море мы и стали задумываться. Рабской жизнью в гостинице мы насытились по горло. Совсем уже нам стало невмоготу. Тогда я и повстречал солдата. То есть мы с Билли оба повстречали. Это случилось воскресным днём в парке. Солдат играл в оркестровом павильоне, и мы с ним разговорились. По его словам, он, пока в армии служил, уже весь мир успел объездить: и в Африке побывал, и в Египте, и даже один раз в Китае. А мы с Билли где бывали? Только в Бридлингтоне. У Билли семьи не было, у меня не было. Котёл растапливать, в саду копаться и двери размалёвывать за ломаный грош нам не больно-то нравилось. А солдат нам тогда сказал, что в армии харч дармовой и вполне приличный, да и кормят вволю. Так что, долго ли, коротко ли, мы взяли и завербовались в армию. Выдали нам форму и винтовки, научили ходить строем туда-сюда, стрелять немножко, сапоги и кокарды до блеска чистить и следить, чтоб экипировка была в порядке. Ну, мы и ходили строем туда-сюда. Тот солдат в парке не соврал: кормёжка и впрямь была приличная; кормили нас задаром и всегда вовремя. Ходить строем всё лучше оказалось, чем спину гнуть день-деньской. Разве что в армии на тебя орут без умолку: иди туда да делай то. А ещё чаще орут, что того нельзя и этого нельзя. Мне как-то пришло в голову, что очень армия похожа на приют. Зато в армии у нас приятелей много завелось, мы все друг за дружку стояли горой. В общем, мы не унывали.

А потом в один прекрасный день нас всех усадили в поезд – с винтовками и при полной экипировке. И через несколько часов мы уже шагали по улицам под звуки оркестра, и все нас приветствовали, и флаги развевались. Мы были прямо как всамделишные герои. Вверх по трапу мы взошли на борт огромного корабля. И радовались: это же как есть большое приключение, наконец-то дождались. А как корабль вышел в море, нас давай наизнанку выворачивать от морской болезни. И Билли тоже. Но он держался бодряком, наш Билли. Весёлая он душа, никогда носа не вешал. И всё время рисовал. Буквы-то он писал еле-еле. Зато рисовал как, вы бы знали!

В море я, понятное дело, раньше не бывал. Но как побывал, так мне на всю жизнь хватило. В море ведь как: под ногами всё качается и в животе болтанка немилосердная. И скажу я вам, очень нам на твёрдой земле полегчало. Пускай даже строем идти пришлось, пускай на нас орали всю дорогу. А прибыли мы в Африку. В Южную Африку.

От твоего папы это не близко, сынок. Но Африка – везде Африка. Мы же хотели мир повидать – так на здоровье! Солнце жарило, и всё было тики-так, вот разве что мухи кусались и животы болели.

– Тики-так? – озадаченно переспросил я. – А как это?

– Это значит, что всё хорошо, – пояснил дяденька. – Когда печалиться не о чем. Мы ведь горя не знали, веселились да радовались – всё у нас было тики-так. Тот солдат из оркестра обещал нам Африку – и вот она, Африка! Мы своими глазами видели жирафов, и львов, и слонов. А закаты тамошние! Солнце огромное, красное и так близко, что, кажется, рукой дотянешься и потрогаешь. Сражаться-то мы ни с кем не сражались. Маршировали туда-сюда, шутки шутили и сидели сиднем. Вспоминаю сейчас и думаю: вот счастливые денёчки! Еды досыта, кругом друзья, солнце пропекает до самых костей. Билли знай себе рисовал, всё больше разных зверей. Но и насекомых тоже, и деревья, и птиц, конечно. Грифов, орлов. Его хлебом не корми – дай посидеть возле палатки и порисовать. Видели бы вы его альбомы – там, почитай, вся Африка собралась.