Орел на снегу

Тут-то и показался из дыма этот фриц. Смотрим: стоит ярдах в двадцати от нас с винтовкой в руках. В нас не целится, просто так её держит. А потом поворачивается и бредёт прочь. Но Билли ему кричит, чтоб остановился, и тот слушается. Мы на него наставляем пяток стволов, но Билли стрелять не велит. Сам-то он с револьвером, держит фрица на прицеле и показывает ему знаками: мол, бросай оружие. Но солдат стоит, словно в забытьи. Невысокий такой, голова не покрыта, шинель вся перемазана. Стоит и таращится, будто и не на нас даже, а куда-то сквозь нас. У парня прямо на лице написано, что он ждёт пули. Он ладонью тёмную прядь со лба откидывает, сам стоит, плечи распрямив, а винтовку не выпускает. Ну мы все, понятно, готовимся в него стрелять. А Билли и говорит: «Не надо, ребята, не стреляйте. Мы их всё равно побили. Пускай он идёт своей дорогой. Теперь-то уж он в нас стрелять не станет». И Билли сам шагает к немцу и кричит ему: «Ступай домой, фриц, всё закончилось! Войне конец! Проваливай, а то передумаю!»

И Билли поднимает револьвер и стреляет в воздух, нарочно над головой парня. А тот кивает, смотрит на Билли, кладёт винтовку, разворачивается и уходит. Мы смотрим ему вслед и радуемся, что не убили его, потому что Билли был прав: нет больше нужды никого убивать. Для всех нас этот солдат, который развернулся и пошёл домой, означал только одно: война закончилась раз и навсегда. И скоро мы, как тот немец, отправимся домой.

А Билли нагнулся и подобрал с земли отстрелянную гильзу. «Вот мой последний патрон на этой войне, – объявил он. – Я стрелял не от злости и никого не убил. Сохраню эту гильзу как напоминание».

За героизм, проявленный при Маркуэне, Билли вручили Крест Виктории – а такие награды кому попало не достаются. Крест Виктории чаще дают посмертно – тем, кто погиб, совершая свой подвиг. Да и Билли-то как выжил, непонятно. Он всё говорил, что это чёрный камешек его выручил. Дескать, с этим камешком госпожа Удача была на его стороне. Повалялся в госпитале с месяцок наш Билли и снова стал как новенький. То есть почти как новенький. Хромал он с тех пор на одну ногу. Но всё равно в Букингемский дворец[15] явился при полном параде – ему там через несколько недель вручали Крест Виктории. Сам король Георг Пятый Крест ему на грудь повесил.

Король сказал, что Билли великий герой и что страна им гордится. А Билли возразил, что вы, дескать, заблуждаетесь, ваше величество. «Герои – они храбрые, сэр, – ответил тогда Билли. – А во мне храбрости не больше, чем в любом другом».

Билли так и подмывало объяснить его величеству, что все свои подвиги он совершил не во имя короны и Британии, а ради маленькой Кристины и своих товарищей. Он просто хотел, чтобы мир настал побыстрее. Но у Билли не хватило духу выложить это всё королю. А потом он жалел, что не хватило.

Дяденька умолк. Мама крепко спала, я это чувствовал, слышал, как она дышит рядом. История закончилась – вернее, я так думал, – и мне вдруг стало казаться, что мрак вокруг меня сгущается. Лучше бы дяденька продолжил говорить, а то эта темнота так и лезет со всех сторон.

– Это всё? – на всякий случай уточнил я.

Внезапно вспыхнул огонёк. Он осветил купе и лицо нашего попутчика от подбородка. Дяденька грустно улыбался.

– Хотел бы я, чтобы это было всё, сынок, – вздохнул он. – Но боюсь, до конца ещё далеко. Очень далеко. И у нас только три спички.

Конец второй части

Осталось три спички…

Часть третья Взгляд, который может убить

1

– Пускай твоя мама поспит, я так думаю, – прошептал дяденька, наклонившись ко мне. – Не будем её будить, да?

– Я не сплю, – подала голос мама, открывая глаза. – Я всё слышала, до последнего слова. Пока что очень даже славная история получается. Но вы не рассказали, что сталось с вашим Билли после войны.

Спичка уже догорала. Дяденька встряхнул её, и купе снова погрузилось во тьму.

– Я как раз к этому подошёл, – пояснил наш попутчик. – Просто хотел убедиться, что вы оба не спите, чтобы самому с собой не беседовать.

– Мам, а нам долго ещё стоять в туннеле? – спросил я. Мне вдруг снова сделалось не по себе. Спичка погасла, и темень вокруг стала такой плотной, такой беспросветной. А ведь у нас только три спички! – Долго ещё?

– Пока снаружи не будет безопасно, – ответила мама. – Самолёт нас тут не достанет, да, Барни? Мы здесь как в домике. – Мама погладила меня по руке и легонько сжала. – Правда же, мистер?

– Даже лучше, чем в домике, – подтвердил дяденька. – Не во всяком домике нынче укроешься. Уж точно не в Ковентри, вы ж понимаете.