Орел и Ворон

Лисовчик протяжно вскрикнул, выгнувшись назад, а я от души приложил пятками по бокам прихваченной кобылы, заставляя ее перейти с шага на рысь.

– Пошла, пошла, н-н-н-о-о-о!!!

Впереди раздался оглушительный стальной лязг…

На моих глазах ротмистр, развернувшись к последнему из преследователей, выхватил из ножен палаш. Выпрямив руку, он обратил его острием к противнику – на манер кончара, – после чего послал коня вперед! Рассчитывая на скаку пронзить лисовчика, словно копьем… Но последний направил скакуна в сторону, одновременно с тем от души рубанув саблей по палашу, да так, что его сильно дернуло вниз! Очевидно опытный рубака, лях успел также развернуть саблю над землей, обратив лезвие к шее ротмистра. И, учитывая скорость сшибки, Себастьян вряд ли бы успел увернуться… Но рейтара спасла тяжесть его клинка: от первого же удара фон Ронина сильно повело к дороге – видимо, не хотел выпускать палаш из рук! – и потому шамшир ляха просвистел в вершке над головой моего спутника.

– Гойда-а-а-а-а!!!

Я закричал издали, отвлекая на себя внимание лисовика, и тот, изменившись в лице (один остался!), поспешно обратил коня в мою сторону. Оглушительно гикнув и напугав отпрянувшую в сторону кобылу рейтара, последний из воров яростно ругнулся, устремившись мне навстречу.

– Пся крев!!!

Но, только сорвавшись на галоп, лях неестественно выпрямился в седле, выпучив глаза и заметно побледнев. На гладко выбритый едва ли не до синевы подбородок побежали струйки крови, испачкав пшеничного цвета густые усы… Мгновение спустя глаза вора закатились, и он буквально рухнул на холку коня!

А я с изумлением увидел палаш, торчащий из спины поляка, и перевел взгляд на столь же изумленного немца, замершего верхом на Стрекозе в доброй дюжине шагов позади лисовчика… Подскакав к товарищу поближе, я обратился к нему, не пытаясь скрыть восторг в голосе:

– Ты что же, метнул палаш?!

Себастьян, округлив глаза, с не меньшим восторгом откликнулся:

– Да! Ты представляешь?! По наитию! Перехватил за незаточенную сторону клинка, поближе к рукояти, чуть наклонив к земле, и метнул в спину, словно дротик, надеясь, что хоть конский круп достану – а оно видишь как… Еще не успел тогда лях отскакать, шагов пять между нами было – но все равно ведь не ожидал я такого успеха!!!

Я не смог сдержать одобрительного смешка:

– Да уж вижу! И стреляешь отлично, и палаши метаешь… Может, тебе к нам в стрельцы, фон Ронин?! У тебя дар от Бога!

Глава 11

Сдержишь приказ царский,
Когда полыхает страна?
Крест или нож кабацкий…
Темные времена.

– Себастьян!!! – Голос пришел издалека.

Я осоловело огляделся вокруг. Слева нетерпеливо бьет копытом вороной жеребец. Справа море накатывает на песчаный берег…

А рядом исступленно рубятся всадники!

Неужели вновь Ньивпорт…

– Себастьян, твою за ногу! Пока ты отдыхал на песочке, проклятые испанцы практически прорвались! – Голос командира зазвучал уже намного громче, но слова его тонут в шуме боя.

Я схватился за луки седла, упершись носком левой в стремя. Тело заученно забросило меня на коня… А в следующий миг я едва успел уклониться от палаша пышноусого испанца, распластавшись на холке жеребца!

Выхваченный левой рукой третий пистоль изверг заряд порохового пламени и крупную свинцовую пулю прямо в лицо противника. Тем самым спасая меня от повторного удара палаша и дав время выхватить собственный клинок…

Надо же, все еще живой! И даже бургиньот остался на голове после недавней встречи с тяжелой испанской шпагой, более походящей на узкий меч… Не иначе, ремешок под подбородком его и удержал.

– Стоим, рейтары, стоим!!!

Командир, чье лицо заливает кровь из широкого пореза на лбу, остервенело рубит рейтшвертом, не отстают от него и прочие рейтары. Наша конница давит и шаг за шагом продвигается вперед. Словно пикинерский строй!

Пехота бьется неподалеку. Прославленные испанские терции против голландских рекрутов Оранского! Тела павших ложатся друг на друга, создавая между сражающимися жуткий вал мертвецов… Все это я успел разглядеть мельком, быстро оглянувшись по сторонам.

А потом стало уже не до созерцаний…

Мне едва удалось парировать прямой укол очередного противника, направленный мне в лицо – только лязгнула сталь скрестившихся клинков! Но, уведя вправо острие палаша, скользнувшего по лезвию рейтшверта, я тут же подался вперед, и размашистым ударом перехваченного за ствол пистоля впечатал «яблоко» рукояти в вооруженную кисть испанца! Противник вскрикнул от боли, невольно выпустив из пальцев рукоять клинка, а мгновение спустя захрипел, пропустив встречный укол в горло.

Увидеть, как падает испанец, я не успел. Плечо чувствительно дернуло, словно от крепкого удара, но пуля прошла по касательной, и кираса уберегла от раны.

В этот раз…

Да чтоб Мориц провалился!