Орел и Ворон

– Смотри, немец! Ежели жена твоя правда столь красива, как ты ее описываешь, может, вам обоим на Руси обосноваться, а?! Примете православие, ты поступишь на службу царскую, она же тебе детишек нарожает… А то ить еще сожгут девку-то по навету!

Немец, отъехав шагов на тридцать, осадил Стрекозу, обратив на меня возмущенный и одновременно с тем испуганный взгляд. На мгновение возникло ощущение, что он чем-то подавился, но, как оказалось, рейтар просто возмутился да искал нужные слова.

– Слышишь, московит, ты поменьше языком молоти! А то беду накличешь!

Я равнодушно пожал плечами, так же как до того и мой спутник, после чего спокойно и рассудительно ответил:

– Дык я не со злым умыслом, я наоборот, как лучше тебе предлагаю сделать.

Ротмистр зло процедил в ответ:

– Как лучше? Да вся Московия кровью обливается! Ляхи, литовцы и черкасы ее заполонили, татары порубежье терзают! И сюда ты предлагаешь мне жену везти?!

Ну вот теперь пришел и мой черед осерчать!

– Сюда! Потому как долг мы свой ратный исполним, побив Сапегу и воров тушинских, так и остановится поток крови невинных! Иль ты собрался бежать до того, как супостата одолеем?!

Себастьян, чуть успокоившись, ответил уже не так резко:

– Коли бы собирался, так давно уже бежал бы. Нет! Раз я заключил договор найма, то я его выполню. Честь рода фон Ронинов не будет запятнана!

Я примирительно кивнул, также понизив голос:

– Ну вот и славно…

Мы уже миновали границу леса, въехав в обступившее дорогу с обеих сторон ржаное поле, когда справа, на некотором удалении, послышались истошные бабские крики и басистый мужской хохот. Сразу почуяв неладное, я приподнялся в стременах и разглядел впереди, шагах в двухстах, две телеги, вокруг которых замерло несколько всадников. Телеги откатили в низину, потому на глаза они сразу не попались… Также я обратил внимание на то, что в седлах остались трое наездников – среди них один черкас, судя по характерному чубу и бритой голове, а еще двое облачены в литовские кафтаны. И четверо лошадей замерли подле конных, но не заводные, а под седлами.

Сердце мое оборвалось, когда от телег послышался резкий треск одежды, а практически сразу за ним – отчаянный женский визг, который заглушил похабный мужской гогот. Что там происходит, стало понятно сей же миг, отчего в глазах у меня аж потемнело… И еще тяжелее стало, когда я услышал вопрос ротмистра:

– Семеро против двоих. Будем ввязываться?

Закусив губу, я обернулся к рейтару, готовый сорваться, но, судя по выражению его лица, тот не схватки с лисовчиками испугался (очевидно неравной!), а просто ждет моего решения. Это меня немного успокоило… Да, поручение у нас действительно очень важное. А схватка семерых против двоих вполне может обернуться не в нашу пользу! Это же не разбойный сброд из вчерашних крестьян – это какие-никакие воины, пусть и душегубцы… Равного отряда могли бы и испугаться, но против всего двух ратников, наоборот, расхрабрятся…

– Все равно ведь дорога наша только вперед. Заметят, так или иначе заметят.

Фон Ронин насмешливо вскинул бровь, но промолчал – промолчал о том, что у нас есть заводные кобылы и что мы вполне можем оторваться от преследования занятых бабой (или бабами) воров… Нет, вместо этого ротмистр потянулся к пистолям, стремительно завоевывая мое уважение:

– Как скажешь, сотник. Каков план – подскачем вместе да начнем палить?

Прежде чем я ответил, к женским крикам у телег добавился истошный визг второй жертвы, и я, подгоняемый им, быстро затараторил:

– Вдвоем не стоит. Ты выглядишь как шляхтич – сразу, даже если самопалы есть, палить никто не станет. Подскачи к ним, крикни что-нибудь приветственное, вроде «панове!», а потом стреляй с обеих рук по конным! После разворачивай лошадь и скачи назад, да как можно скорее. Я же следом за тобой побегу и схоронюсь во ржи поближе к развилке. И как только лисовчики меня минуют, я их в спину-то из лука и приголублю!

Себастьян только головой покачал:

– Будь по-твоему, Тимофей. Но чую, сгубит нас твое доброе сердце!

Я ответил, уже соскочив с Уголька:

– Смелых и Господь привечает!

Фон Ронин послал Стрекозу вперед легоньким ударом пяток, а я, выхватив из саадака лук, сгреб в охапку не меньше шести стрел из колчана, и со всех ног припустил за перешедшим на рысь рейтаром!

Будь что будет!

Конечно, за лошадью пешцу не угнаться, но поскачи я верхом, лисовчики обязательно бы заметили обоих всадников. Какая уж тут засада? Нет, можно было и вдвоем на ворогов налететь, вот только двое – уже какой-никакой, но боевой отряд, и вызовет большую настороженность, чем одинокий всадник. Да и потом, высока вероятность, что жертвы татей пострадали бы в схватке. Хоть от случайной стрелы или пули, хоть конь наступил бы копытом или кто саблей промахнулся… А прием с засадой – один из излюбленных ратниками засечной черты и поведанный мне отцом еще в отрочестве – наверняка даст нам преимущество!

Лишь бы только фон Ронина сразу-то не прибили…