Орден Скорпионов

Это заявление немного удивляет меня и даже возмущает.

– Да, наш, – повторяет Скорпиус, четко выговаривая каждое слово. – Теперь ты «скорпион», Тельсон. Это значит, что все, что есть у нас, теперь и твое тоже.

Каким бы глубоким и невероятным ни было подобное заявление, все тепло, которое оно могло бы вызвать в моей душе, заглушают ужас и боль, клубящиеся во мне, словно густые пары дыма.

С тех пор как я покинула Приют, я поняла, что жизнь в королевствах и существование большинства фейри – это какой-то долбаный цикл, в котором сильные и могущественные охотятся на слабых и несчастных. В каком-то смысле я смирилась с тем, что не могу с этим ничего поделать.

Я – песчинка, которой не устоять против волны. И всю жизнь, сколько я себя помню, на меня обрушивались удары этих самых волн. И все, чего я сейчас хочу, – это высохнуть, оправиться и сделать так, чтобы меня больше никогда не затянуло в эту морскую пучину.

Употребление Скорпиусом слова «наш» – это как удар ногой в живот, независимо от того, какие чувства он вкладывал в это слово. Возможно, мне не удастся одолеть сильных мира сего, но все равно – я не хочу иметь ничего общего с тем, что со мной делали в Приюте. Я не хочу быть частью такого «нашего».

– Эй, – успокаивает меня Кость, гладя меня по щекам и отвлекая. – Я вижу, как этот потрясающий, безжалостно острый ум сейчас мечется и бьется, но сейчас тебе нужно быть здесь, с нами. – Он наклоняется и заглядывает мне в глаза.

Скорпиус и Череп придвигаются ближе ко мне, обнимают меня так, как именно сейчас мне это необходимо.

Клубящийся чернотой взгляд Кости затягивает меня, заземляет, но как же мне хочется пролезть сквозь эти чары и заглянуть в лесные глаза Риалла!

– Я не могу, – начинаю я. – Не могу.

– Тебе и не нужно, Лунный Лучик, – заверяет Череп, еще сильнее прижимаясь к моему боку. – Если ты хочешь сжечь Приют дотла, так сожги его.

– Поохотимся на учителей и привяжем Тиллео в тренировочной яме. Позовем лекарей, и ты сможешь вытряхивать из него внутренности каждый день, пока от него ничего не останется, – добавляет Кость.

– Ты можешь купаться в крови и слезах всех, кто причинял тебе боль, включая нас, стоит только слово сказать, – клянется Скорпиус, и его пальцы нежно касаются моей щеки.

Это прикосновение кажется таким успокаивающим, что я не могу не прижаться к нему в ответ.

– Мы еще ничего не делали с Приютом, потому что ждали тебя, – мягко говорит он. – Набери побольше яда, скорпион, и мы поможем тебе нанести удар по всем, кто когда-либо причинил тебе боль.

Я закрываю глаза, и их пылкие обещания омывают меня, как теплая вода. Их обожание и преданность окутывают мою душу, и у меня нет слов, чтобы описать, что напевает мое сердце. У меня в руках больше, чем я когда-либо осмеливалась попросить, и впервые в жизни я чувствую, что все это… правильно.

Я открываю глаза, не зная, как передать то, что чувствую, но решительно настроена попытаться это сделать.

Я смотрю мимо плеча Кости, стараясь собраться с мыслями, как вдруг мой взгляд падает на высокий пик вдалеке, странно похожий на орлиный коготь.

Я замираю. Узнавание, словно кислота, вливается в мой разум. Оно сжигает все остальные мысли, и я вижу только гору в виде когтя.

– Я знаю эту вершину, – шепчу я, в груди поднимается клокочущая ярость.

– Что? – Кость наклоняется ближе, чтобы расслышать мое бормотание.

– Я знаю эту чертову гору, – рычу я, и тут же, без предупреждения, расталкиваю «скорпионов» и мчусь вперед так, будто от этого зависит моя жизнь.

Сбивчивые крики раздаются где-то позади, а я все бегу к знакомому ориентиру. Воспоминания пытаются выползти на поверхность моего сознания, сквозь мою внутреннюю защиту пробиваются острые колючки ужасов, которыми эти воспоминания наполнены.

Страх старается задушить меня, но я уже не та юная фейри, какой была, когда смотрела в окно на вершину горы и мечтала, чтобы эти орлиные когти унесли меня прочь.

Ярость и жажда отмщения бушуют в моей груди, как песчаная буря, песчинки ярости и обещания возмездия сглаживают боль, как пемза.

Я напрягаю мышцы, с силой толкаю свое тело вперед – увидеть дом мне необходимо больше, чем сделать следующий вдох. Словно вспышка тьмы, я мчусь через дворы и улицы, и по мере того, как подножие гор становится ближе, дома становятся все выше и выше. Скопления домиков сменяются огромными ухоженными участками. Высокие заборы и ворота окружают пышные сады и роскошные здания, достаточно большие, чтобы вместить несколько Приютов.

Они встают у меня на пути, но я, что могу, обегаю, перелезаю через все остальное, пока не нахожу его. Там, в тени сонной, увенчанной орлиными когтями горы, стоит дворец, который когда-то преследовал меня в кошмарах.

Какое-то время я думала, что Приют – это худшее, что могло случиться в моей жизни. Но потом меня накачали наркотиками и привезли сюда. Тиллео передал меня этим ублюдкам и принялся подсчитывать монеты, вырученные за торговлю моим телом, пока меня насиловали и били. После этого меня вернули в Приют, как будто ничего не произошло.