Оракул выбирает королеву

Леона плыла сквозь вязкий меморум. Все, что было вокруг, и в самом деле походило на пруд, в который то тут, то там, падают листья и медленно, очень неспешно опускаются на дно, временами надолго подвисая где-то посередине. Здесь даже встречалось нечто, похожее на коряги, или, скорее, на гигантские коралловые заросли — когда-то у маркиза Риквейла на столе красовались изящные веточки белых кораллов. Только тут кораллы были огромными, уродливыми и черными, да еще покрыты едва светящейся слизью, к которой иногда прилипали отпечатки — слабо мерцающие, разноцветные. Желтые, зеленые, алые, сиреневые. Этакие полупрозрачные шляпки грибов, парящие в бесцветном киселе, в котором из-за того, что все вокруг светилось — коряги, отпечатки — темно не было.

Леона достала из поясной сумки компас: под стеклом все так же клубился туман, но, стоило его взять в руки, как Леону сразу же рвануло куда-то вперед, потом вбок. Она оглянулась: золотистая путеводная нить прочертила пространство меморума зигзагом, ее начало терялось в серой мути, переливающейся редкими сполохами скоплений отпечатков. А компас все никак не успокаивался: Леоне порой казалось, что ею играют чьи-то громадные руки, и сама она — деревянная игрушечная лодочка, которой туда-сюда елозит по воде ребенок. Впрочем, через пару-тройку виражей ее отпустило: она повисла неподалеку от здоровенной коряги под толстым слоем зеркально-блестящей слизи. Коряга размерами была как дом, уходила обломками ветвей куда-то вниз, под "землю" — хотя Леона точно знала, что никакая это не земля, а просто… Растворившиеся отпечатки тех, кто умер давным-давно, тех, кто вообще когда-либо жил в этом мире. И вот там-то, в сплетении черных липких ветвей, путеводной звездой вспыхнула мелкая шляпка гриба: тот отпечаток, который Леоне нужно было поймать и доставить заказчице.

— Ну вас, льесс уважаемый, и занесло, — пробормотала Леона, все еще оглядывая замершие черные щупальца.

Лезть туда не хотелось. Но вредный отпечаток тоже не желал двигаться в сторону Леоны, и поэтому она, мысленно кряхтя, двинулась вперед, стараясь не касаться гигантского коралла. Не то, чтобы он был опасен, но вот эта слизь… Если пропитает одежду, будешь потом смотреть воспоминаний тех, кто жил задолго до того, как мир разломало на ярусы.

— Идите-ка сюда, льесс, — безнадежно сказала Леона, понимая, что дотянуться колбой до отпечатка не получается.

Отпечаток и не думал плыть навстречу. Наоборот, как будто подался еще дальше под защиту коряги. Леона несколько раз взмахнула рукой, разгоняя плывущие мимо отпечатки. Еще раз глянула на плетение черных ветвей и, вздохнув, двинулась вперед, одновременно вытаскивая колбу, вытягивая пробку.

— Да иди ж ты сюда, — прошипела она, вытягиваясь в струнку.

Ловкое заученное движение рукой — и сияющий отпечаток беспомощно осел на дно колбы. Леона хмыкнула и заткнула горлышко пробкой. Сунула колбу обратно в сумку.

А дальше… Она и сама не поняла, как так получилось. Одно неловкое движение, и черные корявые ветви в слизи оказались угрожающе близко от лица. Леона дернулась в сторону, платок, которым она плотно обмотала голову и шею, сбился набок. И — с отвратительным причмокивающим звуком Леона впечаталась открывшейся щекой во внезапно откуда-то взявшийся рядом блекло-синий отпечаток.

— Ох ты ж… Да твою ж…

Запоздало замахав руками, она разогнала еще парочку парящих рядом грибных шляпок, кое-как выдралась из сплетений черных ветвей. Отчего-то сердце зашлось в беге, перед глазами запрыгали пятна. Ну это ж надо, так неудачно. Прямо физиономией — в чужую память.

Леона кое-как перемотала платок, старательно закрывая лицо. Хотя, что уж теперь. Поймала на свою голову. Дрянные сны обеспечены, до тех пор, пока все не рассыплется, не просочится на дно меморума.

Вздыхая и ругаясь про себя, она еще повисела в киселе, в материи меморума, а затем дернула за путеводную нить. Ее потащило назад сквозь мглу, и буквально через несколько вздохов выплюнуло на влажную землю утоптанной площадки. Чувствительно так шмякнуло, что аж дыхание вышибло из легких.

Ну что ж такое-то? Надо было ту Феломену сразу выставить прочь. Уж как-нибудь обошлась бы без ее золота…

Леона посидела немного, переводя дух. Потом достала из сумки флягу, сделала несколько маленьких глотков. Неудачно как-то она сходила в этот раз…

И, словно напоминая о себе, пойманный лицом отпечаток моментально впрыснул в сознание толику чужих воспоминаний.

Темный пустырь вдруг куда-то делся, и Леона вдруг увидела себя…

В подвале. Точно, она была в подвале. В воздухе плавал такой концентрированный запах горелого мяса, внутренностей и крови, что ее едва не вывернуло наизнанку. Ах, да. В руке надушенный платочек, так удобно закрывать им нос. Тогда ничего не чувствуешь. И вот это… То, что раньше было человеком у ног… а на его спине так и вообще отбитое мясо.

"Ты понимаешь, что меня нужно слушаться?" — спросила она, — "Иначе ты никогда не увидишь свою сестру живой".