Оракул выбирает королеву

"У тебя превосходный выбор, Леона", — мелькнула мрачная мысль, — "сдохнуть здесь или во дворце. Просто великолепно"

Она все же преодолела расстояние, разделявшее ее и неподвижное тело оборотня. Он лежал на боку, чуть согнув ноги в коленях, но при этом с неестественно вывернутой шеей, разбросав руки в стороны. Свет фонарика выхватил совершенно бледное лицо, посиневшие губы, бисерины пота над верхней губой. Глаза были закрыты.

Леона присела рядом на корточки, осторожно протянула руку — ей все казалось, что он вот-вот зыркнет на нее жутко, перехватит запястье… Но Линто не пошевелился. И лицо его, как показалось Леоне, застыло в жалком выражении, какое бывает у маленького, обиженно и никем не любимого ребенка.

Она коснулась шеи, там, где должна биться жила. Некроманты хорошо умеют отличать живое от мертвого: Леона быстро нащупала пульс, очень слабенький. Так, одно эхо… Кожа под пальцами была горячей, слишком горячей. Линто умирал. Неудачно свалившись со своего плантоса, он попросту сломал шею…

Леона закрыла глаза. И что теперь? Ей-то все едино, что здесь, что во дворце. Если она сейчас вылечит оборотня, вряд ли что изменится, он ведь верен только своей королеве. И если не вылечит, тоже ничего не изменится, ее сожрут твари из Тени.

Кусая губы, она снова осветила замершее лицо. Красивое, в общем-то. Строгое и правильное. Сама не зная зачем, провела пальцами по растрепавшимся волосам. Ожидаемо, они оказались жесткими.

"Его никогда никто не любил", — вдруг подумала Леона, — "так и умрет, без радости, без надежды".

И жалость внезапно резнула так больно и остро, что, давясь собственными рыданиями, Леона поставила фонарик на землю, быстро стянула перстень и, найдя большую руку Линто, кое-как натянула артефакт ему на безымянный палец. Оставшегося заряда должно было хватить… должно было…

Стараясь ни о чем не думать, вычистить из головы все мысли, Леона вдавила камень вглубь оправы, он вспыхнул нежно-лазоревым огоньком.

Все. Теперь оставалось просто ждать.

* * *

Время тянулось и застывало, словно карамель. Леона сидела на земле рядом с неподвижным Линто и смотрела, как сходит на нет свечение перстня. Свой фонарик она погасила, чтобы поберечь заряд, ведь заклинание пироманта тоже не вечно. Теперь ей не было видно лица мужчины, лишь темный силуэт его тела, клякса, еще более темная, чем окруживший их мрак. И лишь маленькая голубая звездочка, что постепенно бледнела, растворялась в вечной ночи.

Леона не знала, ни что делать, ни о чем думать. Холодало. Она обхватила себя руками за плечи, пытаясь удержать под курткой тепло.

Неожиданно ей очень захотелось, чтобы Линто пришел в себя. С ним… ей почему-то представлялось, что даже с ним будет не так страшно на теневой ярусе. Что они будут дальше делать, тоже было совершенно непонятно, потому что плантос переломан и не сможет их отсюда вынести. И все же, ей хотелось, чтобы Линто открыл глаза, чтобы перстень его восстановил.

И вот, наконец, последний голубой отблеск утонул в жирной тьме… А королевский оборотень так и не пошевелился. Леона всхлипнула. Вот дура-то. Извела весь заряд, и все без толку. Потянулась еще раз пощупать биение пульса, но, едва коснулась шеи Линто, как ее резко и больно схватили за руку. Взвизгнув от неожиданности, Леона подалась назад, ее тут же отпустили — в результате она пребольно упала на спину.

— Черт… Черт, — просипела, поднимаясь.

Как-то медленно до нее дошло, что все-таки ее артефакт только что спас жизнь преданному слуге Королевы. Выхватив фонарик, она снова активировала его — а мужчина прикрыл рукой лицо, отворачиваясь. Судя по всему, с шеей у него тоже все было в порядке.

— Льесса Риквейл, — медленно произнес он, — пожалуйста…

Леона прикрыла ладонью линзу фонарика, поднялась с колен на ноги. Это, конечно, было глупо — но ей внезапно захотелось смеяться. И плакать. И все одновременно. Глупо радоваться тому, что спасла жизнь врага, но… она все равно понимала, что радуется, и от этого становилось внезапно неловко, но одновременно легко, словно с сердца сняли тяжелый груз.

Тем временем Линто медленно сел и осмотрелся. Ругнулся в полголоса. Посмотрел на Леону. Потом поднес к лицу руки.

— Вы… — и умолк.

— Вы себе шею свернули, падая, — без обиняков подсказала Леона.

— Это ваш перстень? Конечно же, ваш… — снова пауза, а потом, — зачем вы это сделали? Я все равно доставлю вас во дворец.

— Я знаю, — честно ответила Леона, — но так бы мы умерли вдвоем, а если вы сможете отсюда выбраться, хотя бы вы будете жить.

Вот так, неожиданно для себя самой, она и сформулировала причину, по которой поделилась регенерирующим перстнем.

Линто сидел и молча смотрел на нее, отсветы фонарика плясали в его блестящих глазах. Потом он резко отвернулся и начал медленно подниматься на ноги, ощупывая себя, проверяя, все ли кости целы.

— Как долго?

— Я не знаю, — она пожала плечами, — я просто ждала…

— Твари приближались? — продолжал спрашивать он, уже на ногах, деловито оглядываясь.

— Я… не видела.

— Если бы приближались, то вы бы так спокойно об этом не говорили, — хлестко подытожил он.