Оракул выбирает королеву

Так вот. Когда Арман был маленьким, он часто убегал от мэтра Дальвоса и прятался в каком-нибудь уголке дворца. А почтенный мэтр, убеленный сединами, мог часами бродить, разыскивая сорванца. И однажды так случилось, что будущий герцог Саторийский забрался в особенно тихое крыло дворца, на второй этаж. Он остановился перед арочным проемом в стене, с любопытством заглядывая внутрь: а внутри было странное, никогда ранее не виданное. Оно было похоже на огромное, больше человека, яйцо из ярко блестящей меди. Яйцо было не гладким: со всех сторон его оплетали тонкие медные трубочки, где-то переплетаясь, где-то закручиваясь завитками. Трубочки тянулись как будто широким поясом, оставляя гладкими макушку и основание этого странного яйца, и выглядело все это настолько необычно и интересно, что Арман, не раздумывая особо, решил подойти поближе. Казалось, в комнате было пусто, дверь в соседнее помещение была прикрыта. И Арман с непосредственностью восьмилетнего мальчика двинулся вперед, намереваясь как следует осмотреть и ощупать странное яйцо. Которое, в свою очередь, словно почуяло присутствие человека: плетение медных трубочек изменилось, они вмиг сделались мягкими, начали расходиться в стороны, освобождая гладкую блестящую поверхность, и в мыслях Армана отчетливо прозвучало: прикоснись…

Он лишь успел протянуть руку, почти дотронулся, но ровно в этот миг что-то резко дернуло его назад, да так, что он опрокинулся на пол. Над ним склонился немолодой мужчина с пышными рыжими бакенбардами, в сюртуке мышастого цвета.

— Откуда вы здесь взялись, молодой человек? Разве вы не знаете, что к Оракулу нельзя прикасаться голыми руками?

Совершенно растерявшись, Арман только и мог, что промямлить:

— А что будет?

— Оракул выпьет тебя, как росянка комара, — весомо сообщил рыжий.

Тогда Арман еще не знал, что случается с комаром, попавшим меж створок росянки, но основную мысль понял верно. Блестящее медное яйцо убивало.

Потом… он стал намеренно приходить к мастеру Мерклу, главному механику королевы, смотрителю Оракула, и именно Меркл рассказал ему, как было дело.

Когда-то одному правителю пришла в голову дивная мысль, что управлять своими землями гораздо лучше будет тот, кто уже делал это на протяжении долгих лет. Но вот беда: люди не вечны. Да и с возрастом тело дряхлеет, ум слабеет. Правитель был не дурак, призвал лучших некромантов, и они разработали интересную систему: был король, и было обязательно несколько живых и здоровых тел, готовых принять его память, их назвали куколками. Стоило правителю умереть, как некроманты ловили его отпечаток, вычищали куколку и пересаживали в нее отпечаток монарха. Но поскольку куколок было несколько, был еще и некромант-оракул, указывающий на тело, которое, по его мнению, лучше всего будет носить память короля. Вот так правление и продолжалось ровно столько, сколько осуществлялась процедура. Многие так делали. Потом… была магическая война. Цепи перерождений прерывались. Порой было сложно найти некромантов должной квалификации… В общем, все кончилось тем, что Вечная королева — которая к тому моменту еще и не была вечной — собрала у себя лучших некромантов и механиков, и они сообща породили Оракула, который совместил в себе не только процедуру выбора куколки, но и, собственно, процедуру пересадки. Отныне, когда умирал правитель, Оракул втягивал в себя его отпечаток, забирал нужную куколку и, выпивая ее память, засовывал в нее монарший отпечаток.

Удобно и надежно.

Еще ни разу не было сбоя.

Королева, при которой соорудили Оракула, в самом деле обрела бессмертие.

Но вот, где-то что-то не срослось в этой дивной схеме — и теперь над всеми ярусами королевства нависла опасность новой войны. Особенно, если соседи узнают о том, что место на троне пока свободно. А над несчастной Виттой простерлась тень смерти. Последнее, пожалуй, беспокоило Армана куда больше, чем угроза войны.

…Он застал Меркла, когда тот, кряхтя, ползал на коленях вокруг начищенного до блеска Оракула. Годы уж не те, чтобы так изгибаться. Из рыжего Меркл сделался совершенно белым, что снег. Но сморщенные руки не утратили точности, вот и сейчас он уверенно паял разорванные трубочки, нагревая щуп паяльника на горелке, сооруженной пиромантом.

— А-а, вот и ты, мой мальчик, — Меркл поднял голову, поправил перекосившиеся очки с толстыми линзами, из-за которых его выцветшие от старости глаза казались совсем маленькими.

Сильен хмыкнул за спиной, но, стоило на него оглянуться, тут же сделал вид, что внимательно осматривает пострадавший артефакт.

— Ты не запер комнату с Оракулом? — спросил Арман у Меркла.

Тот завозился на полу, затем, быстро сунув руку в рукавицу, оперся о медный бок Оракула и медленно поднялся на ноги. Белые и легкие, словно пух, волосы торчали венцом во все стороны. И Меркл так и не отложил паяльник, так и держал его с раскаленным щупом, на котором пузырился прозрачный припой.