Оракул выбирает королеву

У куколок не было имен. Первая куколка, Вторая, Третья и Четвертая. Как-то очень скромно для Вечной Королевы. Бывали периоды правления, когда число куколок доходило до двадцати, а нынче — вероятно, Ее Величество была слишком занята вопросами правления, чтобы сгонять во дворец красавиц со всех ярусов и выбирать лучших из лучших.

Арман собрал их в небольшой гостиной с лимонными шелковыми обоями и мебелью из ореха. Сам сидел за письменным столом, а куколок гвардейцы рассадили по стульям. Несколько минут он молча их рассматривал: молодые и очень красивые девушки, каждая чуть старше восемнадцати (королева искренне верила, что именно в этом возрасте становится ясно, насколько здорово тело, которое может быть выбрано Оракулом). Две блондинки, одна темная шатенка, одна с редким оттенком волос, цвета гречишного меда. Одеты они были богато, как и положено сосудам, ожидающим королевский отпечаток. Сидели совершенно спокойно, но чуть напряженно: ни одной из них не сообщили о смерти королевы, но каждая из них знала, что про Армана Линто ходят очень нехорошие слухи, и большая часть из них — не просто слухи.

Арман из кусочков горного хрусталя выстраивал на столешнице сложную пирамиду. В основании — правильный пятиугольник, который пришлось для верности разметить грифелем прямо по дереву. И каждый новый слой уже и уже, сходится к вершине, на которой нужно разместить идеально прозрачный хрустальный же шар на проволочной подставке. Арман старался изо всех сил, чтоб рука не дрогнула, и в душе ругал магию менталистов. Он-то несколько раз хрустальную пирамидку выстроил и уже недоволен, а маги высокого уровня, между прочим, всю жизнь только этим и занимаются. В висках неприятно покалывало. Ментальная магия плохо сочеталась с его родной магией жизни, но — это цветочки. Позже ему придется на время стать некромантом, и это будет еще хуже. Магия Жизни и Смерти слишком отличны друг от друга, и для дара жизни почти невозможно преобразоваться — даже под воздействием модификаторов — в дар смерти.

Наконец пирамидка была достроена, шар водружен на место, и Арман еще раз окинул взглядом притихших куколок. Блондиночки смотрели на него испуганно, шатенка — сердито. И лишь обладательница медовой гривы буквально лучилась наигранным безразличием.

Арман сложил руки лодочкой, словно зачерпнул воды, занес их над хрустальным шаром — затем "выплеснул" на него порцию силы. От шара мгновенно потянулись к куколкам искрящиеся серебристые нити, которые видел только Арман, хищно обвились вокруг точеных шеек, ужалили куда-то под затылком. Шатенка в этот миг дернулась, словно почувствовала… Что ж, быть может, она — слабенький менталист, и поэтому ощущает прикосновение своей магии. Три прочие куколки не шелохнулись, таращась на Армана.

— Итак, — он откашлялся, — сейчас я буду задавать вам вопросы, уважаемые льессы, а вы будете отвечать.

Все четыре кивнули как по команде. Королева хорошо их выдрессировала.

— Кто из вас — первая куколка королевы?

Арман простер руку над шаром, и оттуда, из прозрачной глубины, к его ладони устремились концы нитей. Он невольно поморщился, когда тонкие жала впились в центр ладони, в очередной раз подумал о том, как погано быть менталистом. Всего лишь допрос этих девиц. А потом задушевная беседа с Хранительницей Ночной Сорочки. Почему он разделил их? Арман и сам не знал. Но ему казалось, что со служанкой можно не церемониться. А вот куколкам вредить нельзя: все же кто-то из них примет память Вечной Королевы…

— Это я, — сказала шатенка, — я первая.

— Чем вы занимались вечером накануне? Отвечайте быстро.

— Вышивала, — ответила девушка, — но, быть может, вы все же скажете нам, что происходит?

Арман покосился на нить, которая подрагивала. Она не изменила расцветки, девушка говорила правду и при этом была совершенно спокойна. Ну, разве что побаивалась самого герцога Саторийского.

— Все узнаете в свое время, — ответил Арман, — я буду задавать вам вопросы, а вы — отвечать.

И он задавал. Разные, самые разные, на которых можно было поймать на лжи. Правда, старательно избегая прямого вопроса — это вы убили королеву и поломали Оракула? Об убийстве пока следовало помалкивать. И ни разу нить не изменила расцветки.

…Четвертая куколка оказалась той самой, с медовыми волосами, с нежным личиком и ореховыми глазами. Нет, все четыре девушки были красивыми, но вот эта, четвертая… Арман поймал себя на том, что кого-то она ему напоминает — а кого — он не может сказать. Странное, мимолетное ощущение, словно касание тополиного пуха. Он хмуро оглядел куколку, она ответила ему презрительным взглядом.

— Я в чем-то виноват перед вами? — спокойно спросил Арман, наблюдая за нитью.

— Не люблю цепных псов, — девица гордо вздернула подбородок.

А нить окрасилась розовым. Арман припомнил, что менталисты подобное явление трактуют как признак гнева или лжи. Поди разберись…

— Каждый из нас на своей привязи, — Арман пожал плечами, — и я, и вы.

— Но вы… То, что говорят…

— Что вы делали вечером? — вот так, не давая ей сообразить.

— Читала.

Нить как была розовой, так и осталась.