Оправдание Острова

– Может быть, даже так: история всеобщего удаления от Христа. Теперь надежда на личную историю.

Когда в другой раз Иларий сказал, что история пошла по ошибочному пути, Ксения спросила, зачем же он тогда ее пишет.

– Я пишу историю ошибки, – ответил брат Иларий.

Сегодня мы с Ксенией его вспоминали. Он ушел из нашей жизни навсегда. Маленький, рыжий, с плохо растущей бородой. Так выглядели враги прогресса.

В лето десятое совместного правления Парфения и Ксении на Острове построили железную дорогу. Она пролегла с Севера на Юг, связывая две части нашей державы. Правящая чета пригласила меня, смиренного летописца, на открытие, и мы проделали этот путь в дорожной беседе. Дорога шла через Лес, который некогда был местом сражения Севера и Юга.

И думалось мне: сколь просто ныне преодолевать этот Лес. В окне он видится картинкой, а в ту давнюю войну грозил опасностью и смертью. Вот, думалось, в одном поезде едут потомки ненавидевших друг друга, теперь же от ненависти не осталось и следа. Одна лишь радость совместного движения. Наши вагоны влек железный конь, он обдавал нас дымом и паром. Своею мощью вызывал у едущих страх, но вместе и гордость за высоту человеческого духа, объединившего своим изобретением столь разных людей.

Семь лет как нет взрывов, подсчитывал я на ходу, и если для поддержания спокойствия надо объединиться вокруг паровоза, то пусть будет так. В конце концов, все ныне говорят о прогрессе. Может, вопреки ожиданиям и окажется, что посредством продвижения в технике умягчаются злые сердца и просветляются помраченные умы?

В лето двенадцатое княжения благоверных Парфения и Ксении некто Максим устроился в княжеский Дворец столяром. Умел Максим из цельного дерева вырубить стул, и до сих пор его стулья по мастерству непревзойденны.

Что же до того, что с недавних пор предпочтение стали оказывать венским изогнутым стульям, то это не только не отменяет красоты Максимовых, но, напротив, даже оттеняет ее. А уж о прочности их излишне и говорить, чего только они не видели от преждереченного Максима: и полеты из угла в угол в минуту гнева его, и даже взрыв, который сам же устроил.

Хотя, что греха таить: отдавая дань всеобщему поветрию, делывал он и венские стулья. Хорошо научился гнуть материал, в совершенстве овладел способами изготовления таких изделий, но любви к стульям из цельного дерева это в нем не погасило.

В отличие от венских стульев, изделия Максима уцелели. Самого столяра уж на свете нет, а творения его всё стоят в залах Дворца и в мастерской, где им было сработано много дивных вещей. Каких только материалов не доставляли мастеру помощники – и разные сорта дерева, и камни, и даже окаменелые кости тех животных, которых нет более на лице земли.

Чего туда не доставляли, так это порох, который, собственно, и был взорван. Как выяснилось впоследствии, порох во Дворец малыми частями проносил сам Максим. В те дни он работал над резными панелями в зале, которая находилась под княжеской трапезной.

Отказавшись от помощников, столяр Максим, невидимый никем, рассыпа́л порох по мешкам, а сами мешки расставлял в выгодных, с точки зрения взрывного дела, местах. Сам взрыв Максим приурочил к княжескому обеду, который всегда происходил примерно в одно и то же время.

В день, на который злодеем был назначен взрыв, Ксения чувствовала себя нехорошо. Их Светлейшие Высочества к обеду вовремя не вышли, но столяр Максим об этом не знал. Взрыв раздался тогда, когда в трапезной была только челядь. Погибло двадцать шесть человек. Измазанный в крови, душегуб метался по обломкам трапезной. Среди рук и голов, присыпанных кусками штукатурки, чаял он обрести то, что должно было остаться от Парфения и Ксении, но не обретал.

Увидев приближающуюся стражу, злодей бросился бежать. Если бы не это, испачканного в крови и алебастре Максима приняли бы за жертву взрыва, но не за его виновника. Побежав же, он себя выдал и стражею же вскоре был пойман. Узнав, что светлейшие князья спаслись, подрывник не стал отпираться и вообще пал духом. Еще до конца дня он во всём признался, а также показал, как проносил и где закладывал порох.

По законам Острова Максим подлежал княжескому суду. В течение семи недель он ожидал этого суда, но так и не дождался. В тот день, когда злодея везли на суд, на одной из улиц толпа отбила его у стражи. Через несколько мгновений подсудимый был мертв. Так окончилась жизнь Максима, человека, получившего за свои грехи воздаяние в жизни земной и небесной, о чьем закопанном таланте свидетельствуют сохранившиеся стулья и другая мебель.

И, глядя на произошедшее с Максимом, усомнился я в том, что технический прогресс способствует прогрессу человеков. Второе существует независимо от первого, а, положа руку на сердце, скорее, что и не существует. Паровоз делает путь удобнее, но сами путники не становятся лучше.

Ксения