Операция «Престол»

Они еще с час проговорили о не совсем удачно складывавшейся для немцев войне и вспомнили о былом.

В шесть часов вернулась с работы Марина.

Когда она, раскрасневшаяся с мороза, красивая и стройная, появилась в комнате, Алексей поспешил к ней навстречу.

Он нежно поцеловал жену и, повернувшись к поспешившему встать Преклонскому, сказал:

— Познакомься, Евгений, это моя жена Марина!

Слегка захмелевший и совершенно расслабившийся Преклонский, мгновенно оценив Марину и признав в ней «свою», слегка поклонился и поцеловал ей руку.

— Bonsoir, madame! — сказал он по-французски. — Еnchante de faire votre conecence!

— Moi aussi! — улыбнулась Марина.

Евгений взглянул на Алексея.

— Mes compliments! — с некоторой грустью сказал он. — Et il ne me reste qu'à envier!

— Merci! — улыбнулся Алексей. — Et ne te laisse pas décourager, la fête sera sur ta rue!

— Будем надеяться! — без особого оптимизма ответил Преклонский.

В тот вечер он больше не говорили о делах.

Вспоминали общих знакомых и, в конце концов, Алексей спросил о Деникине, который, судя по доходившим до Москвы слухам, отказался сотрудничать с немцами.

— Да это так, — кивнул Преклонский, и в следующие минуты Алексей и Марина узнали о судьбе русского генерала.

Начало Великой Отечественной войны встретило семью Деникиных в небольшом французском городке Мимизане, где они рассчитывали избежать контактов с нацистскими оккупантами.

Но не могли избежать обрушившейся на их головы страшной вести.

«О, Россия! — писала в письме мужу супруга генерала, Ксения Васильевна, 23 июня 1941 года. — Чаша страданий ещё не испита тобою до дна! Борются два антихриста.

Конечно, нападение Германии означает конец коммунизма в России. Но какую цену придётся за это платить!

Сейчас же немецкие бомбы разрывают на части русские тела, проклятые немецкие танки заполнили нашу страну, льётся русская кровь».

Bonsoir, madame, enchante de faire votre conecence! — Добрый вечер, мадам! Очень приятно с вами познакомиться.

Moi aussi! — Мне тоже.

Mes compliments! Et il ne me reste qu'à envier! — Мои комплименты! Мне остается только завидовать.

Merci! Et ne te laisse pas décourager, la fête sera sur ta rue! — Спасибо! Не отчаивайся, будет и на твоей улице праздник.

И это писалось в то самое время, когда Д. Мережковский сравнивал Гитлера с Жанной д'Арк, а архиепископ Иоанн Шаховской уподоблял нацистское нашествие «пасхе посреди лета» и призывал добровольно «лечь под нож многоопытного германского хирурга».

По мере же того, как в Мимизан проникала информация о зверствах гитлеровцев на оккупированных советских территориях, полюс надежд семьи Деникиных смещался в сторону от конца коммунизма в России до русских побед.

Антон Иванович повесил на стене карту, по которой начал флажками, как в старину, в бытность начальником штаба верховного главнокомандующего, отмечать продвижения Красной Армии.

— Мы испытывали боль в дни поражений армии, — говорил он, — хотя она и называется Красной, а не Российской, и радость — в дни её побед…

Не питая никаких иллюзий относительно Сталина, Деникин не мог не понимать, что нацисты несут русскому народу не освобождение от большевистской тирании, а ещё худшее порабощение.

Немцы прекрасно понимали, кем был для русской эмиграции Деникин и сразу после начала войны арестовали жену Антона Ивановича.

Так немцы попытались сломить волю бывшего главнокомандующего ВСЮР, склонить его к сотрудничеству.

Так же, надо заметить, неожиданно ее выпустили.

— Вскоре после этого к Деникину приехали высокопоставленные офицеры гестапо, — закончил свой рассказ Преклонский, — и предложили ему переехать в Берлин, где якобы был найден его архив времён Гражданской войны. Однако Деникин отказался…

Преклонский не стал говорить о том, что существовал цензурный запрет на сочинения Антона Ивановича на всей территории, контролируемой третьим рейхом.

Более того, когда гестаповцы стали предлагать генералу материальную помощь, он отказался, хотя с трудом сводил концы с концами.

Не сказал он и того, что, несмотря на отсутствие средств, Антон Иванович уже тогда начал собирать медикаменты для Красной армии, которые он в начале 1943 года отошлет в Россиию Целый вагон.

Столь щедрым, а главное, неожиданным подарком он весьма озадачит Сталина.

В конечном счете, дар он примет, но солдатам так и не скажут, от кого пришли эти медикаменты.

— Да, ничего не скажешь, — покачал головой Алексей. — Крепкий старик!

— Да, — неожиданно легко согласился Преклонский, — крепкий…

На следующий день Алексей, сославшись на дела, ушел из дома.

Пройдя несколько улиц и убедившись, что за ним не следят, он зашел в телефонную будку и, набрав номер Маклярского, попросил о срочной встрече.

Еще через сорок минут он входил в кваритру в Сокольниках, где его ждали Судоплатов и Эйтингон.

— Вчера, — приступил он к докладу, — Преклонский рассказал мне о группе диверсантов, которые намерены прибыть в столицу для проведения террористических актов. Насколько я понял, это офицеры из Первого полка Дроздовской дивизии, которым командовал полковник Антон Васильевич Туркул. Слышали о таком?