Опасный менуэт

Вскоре в руках его появляется бумага, на ней карандаш воздвигает низкопарящие облака, водные просторы и солнце, рисующее на воде свои собственные картины. На обратной стороне художник оставил несколько слов: "Потерян горизонт, обрушен в воды небосвод, и синева слилась их воедино". Впереди показалось несколько сереньких домиков, возле первого сидел старичок, опираясь на палку. "Что это за деревенька? Или это хутор?" — спросил его Михаил. "Да то, Озерки, милай. То не село, не деревня, то хутор в глухом лесу".

И снова в путь. Спустя пару часов они увидели Великий Новгород. Прекрасный старинный град близ озера Ильмень. Копыта зацокали по городским улочкам, и взгляду их предстали красные стены кремля, над ними своды белоснежные церквей и золотые купола. Они остановились в центре города. Епифан поклонился ему и сказал грустно: "Тут путь наш и окончен. Спасибо вам! Не поминайте лихом!"

Вскоре Михаил нашел комнатку в центре города по сносной цене, оставил там вещи, взяв с собой только самое необходимое. Он вышел к набережной, где он запечатлеет древние стены кремля, и озеро, и белизну соборов. Михаил пробыл там весь день. Он то рисовал, то просто наслаждался единением природы и величественным творением рук человеческих. Так поэтично и легко было на душе его, что не заметил он, как луна сменила солнце и как подул холодный ветер. Вернувшись домой совсем поздно, он отужинал в харчевне и пошел спать.

На следующий же день наш молодой художник решил продолжить знакомство с Великим Новгородом и побродить по его старинным улочкам.

Своей белизной и величием поразил Михаила собор Святой Софии. Мост через реку Волхов, по которому он прошел, видимо, новый, блестел и отливал янтарем. Михаил записал в дневнике: "Вот мы и прибыли в Новгород. Я обошел всю главную площадь, на которой в былые годы собирался честной народ, чтобы голосовать и выбрать достойного правителя города".

Михаил соскочил с телеги на булыжную мостовую, покрестился на собор, с каким-то особенным воодушевлением обошел всю площадь. Здесь он обнаружил несколько церковных лавок. В одну из них он зашел. Чего там только не было! Многие иконы повторяли те, что он видел в Псково-Печорской лавре: Богородица, Господь Вседержитель, Николай-Угодник… А это что? Удивительно. Перед ним оказалась картинка, не маленькая, на которой был изображен сытый, солидный кот С усами, как у Петра I, а под ней подпись мелкими печатными буквами. Он прочел: "Мыши кота хоронили". Это был лубок — картинка, простой незатейливый рисунок. Его осенила мысль: "Вот это да! Ведь так же и я мог бы нарисовать какой-то причудливый домик или пейзаж, сопроводив рисунок подписью. Нужно будет попробовать…" Вдохновленный этой идеей, он вспомнил еще и образ Марфы-посадницы, и других новгородцев, которые прославили свою землю в борьбе за первенство с Москвой.

Несколько дней бродил Михаил по городу, завороженный его красотой. Местные жители показали ему дорогу к церкви Спаса на Ильине с росписями XIV века Феофана Грека. Его поразил своим возвышенным достоинством собор, посвященный Михаилу Архангелу, и маленькие церквушки, встречавшиеся повсюду.

В своем дневнике Михаил записал: "В Новгороде мы прожили 10 дней. Погода была великолепная, ко всяким удовольствиям нужно прибавить еще и пьянящий аромат сирени, который сопровождал нас повсюду. Новгородцы очень приветливы, и я тоже отвечал им добром".

СТАРАЯ ЛАДОГА

На перекладных мы доехали до Старой Ладоги. Необъятные массивные башни и стройные стены крепости захватывают дух и будят мое воображение", — продолжал свои записи Михаил. Взяв карандаш, он зарисовал эти башни со всеми подробностями. "А теперь подпись, — подумал он. Башни крепости такой толщины, что ее могут обхватить шесть-семь человек. — Назову-ка я ее Тетка Устинья". Какие великолепные фрески внутри, почти как во Флоренции. Все стены были изрисованы каким-то неизвестным великим художником. Михаил не мог оторваться от них, обошел с одной стороны, с другой, но наверху их было плохо видно, и он подумал, что надо подняться повыше, разглядеть их получше и зарисовать.

Сделав несколько набросков, он стал спускаться вниз, взглянул на свой рисунок, покачнулся и рухнул на пол. Почувствовал страшную боль в ноге. Как же он встанет? Попробовал снова встать, вновь острая боль пронзила его, Михаил застонал. Откуда ни возьмись, появились два монаха, осмотрели ногу, привязали к ней деревяшку. Потом, пошептавшись о. чем-то, подняли его и понесли, как оказалось, к знахарке Матрене.

Целый месяц Михаил пролежал в доме у тетки Матрены, которая ухаживала за ним, заботливо опекала, лечила и поила молоком. Михаил слушал ее, хорошо питался и делал упражнения для больной ноги. Через месяц он достал из поклажи свою итальянскую палку (которую сам смастерил еще в Италии) и, опираясь на нее, начал ходить. Однако нельзя было расслабляться.