Опасный менуэт

У Маши — пылающие ланиты, опущенные ресницы, она поторопилась скрыться за колонной, чтобы никто не прочел на ее лице того, что вписано в сердце. А "Ромео" в тот час, пьяный от счастья, брел по заснеженным улицам города и во все горло орал песню собственного сочинения:

Едет барыня большая,
Свистом ветры погоняя,
К дорогим своим гостям;
Распустила косы белы
По блистающим пленам…

Весь занесенный снегом, не в силах охладить бьющегося сердца, он не скоро вернулся на раут. Шагая по набережной, он, должно быть, думал о том, что последует за молниеносным венчанием: будет ли Маша приходить к нему без стеснения или все останется как прежде? Она сказала: все останется в тайне. О, как нестерпимо ожидание!

Долго, еще два года, муж и жена были врозь. Что оставалось бедному Львову? Только любоваться портретом любимой, который сделал для него Левицкий…

Михаил стоял на холме, предаваясь воспоминаниям и слушая удары колокола. Казалось, в тех звуках соединились голоса земли и неба. Время исчезло, остановилось, а тот зимний день был будто вчера…

Однако… не пора ли автору да и читателям оставить нашего героя в монастырской обители? Пусть постигает иконописное ремесло. Не пора ли перенестись к прочим героям романа?

История — требовательна, она не прощает забывчивости. Тем более что книга построена по принципу матрешки: большая матрешка — большая любовь, а внутри ее — история любви поменьше. Наконец, что стало с нашей бесстрашной вездесущей Элизабет, сохранявшей верность любимой Марии-Антуанетте…

КАК ЭЛИЗАБЕТ ОКАЗАЛАСЬ В РОССИИ

Однако неплохо было бы нам вернуться на несколько лет назад.

А в России после Петра I власть перешла к его дочери Елизавете Петровне. Она родилась в год Полтавской битвы, была красавица и весьма темпераментна.

Елизавета Петровна дала слово во время своего царствования никого не казнить (как же забыть расправу Анны Иоанновны со всеми Долгорукими и страшную казнь — четвертование — Ивана Алексеевича Долгорукого). Вообще новая императрица была настроена миролюбиво, не жаждала даже вести какие-либо войны. Она более всего любила танцевать, была неутомима, могла первенствовать и в полонезах, и в мазурках, и даже в английских танцах. Очень часто ее кавалером в танцах был некий господин N, и он постоянно нашептывал юной императрице какие-либо замыслы о новой войне. Елизавета Петровна смеясь отвечала:

— А вы забыли слова моего батюшки о том, что Россия создала флот, упорядочила службу в армии, и теперь, говорил батюшка, в России одна задача — образование и культура.

— А как же Фридрих, главный европейский вояка? Ведь его почитает ваш племянник, будущий наследник Петр III.

И все-таки партнер ее или великие дипломатические хитрости Европы изменили ее планы, и в конце жизни Елизавета Петровна вступила в Семилетнюю войну.

Елизавета много думала, кого взять в жены ее племяннику. Умная, образованная, ловкая и рачительная хозяйка великой России. Выбор пал на будущую императрицу — Екатерину Алексеевну. Екатерина отвечала всем пожеланиям Елизаветы Петровны. Хитра, умна, образованна, и одним выстрелом глаз и улыбкой могла покорить любого гвардейца. Вот они-то в союзе с Екатериной Дашковой (тоже умнейшей женщиной) подготовили трон для будущей императрицы.

Это было долгое великое царствование, а события как раз происходили в это время. Впрочем, все началось во время той самой Семилетней войны, в которой никто не победил и никто не сдался. Эта война охватила широкое пространство от Португалии до Швеции. И именно в этой загадочной стране Португалии и началась наша история.

…Спустя несколько лет избранная Елизаветой невеста для ее племянника стала могущественной государыней Российской империи. К этому периоду мы сейчас и обратимся: революция 1793 года изгнала из Франции всех аристократов. В их числе оказалась и Виже-Лебрен. Но не знала наша художница, что на первой же своей выставке в Петербурге она встретит Мишеля.

ЗДОРОВЫЙ НРАВ — ЗДОРОВАЯ ЛЮБОВЬ

В 9 часов утра Екатерина, одетая в шелковый капот, в флеровом белом чепце, несмотря на свои 65 лет, выглядела свежей, цвет лица имела прекрасный, и зубы все ее были в целости. Зато, берясь за бумаги, надевала очки, говоря секретарю:

— В долговременной службе государству мы притупили зрение и теперь принуждены употреблять сей снаряд.

Императрица подошла к окну и воззрилась на серебристую реку, освещенную солнцем. Она любила ее всякую, но в особенности, когда корабли, увидав ее на балконе, подавали ей знак. Флот был ее гордостью.

Глядя на салютующие корабли, Екатерина вспоминала Потемкина.

Затем вспомнила о делах и велела секретарю:

— Говори, что передает наш Смолин из Парижа.

Она была спокойна, умела слушать, и секретарь читал доклад.