Опасный менуэт

На улице льет дождь, и публика переходит в бальный зал. Снова загремел оркестр, а кубки каждого были до краев наполнены красным вином. Танцы продолжались до наступления темноты. После чего граф, довольный, кажется, больше всех, поблагодарил гостей и предложил всем отойти ко сну, дабы встретить утро полными сил. Люди расходились, переговариваясь и смеясь. У них горели глаза, им будет что вспоминать.

Элизабет вела сонную дочку за руку. Мишель шел рядом с ними. Его эмоции были заметнее, чем у спутниц. Он восторженно говорил: "Элизабет, это было сказочно! Какой сюжет! Сколько азарта и красок! А музыка!" "И очень вкусная еда", — прибавила Жюли. Элизабет улыбнулась.

Герцог, разыскав их, предложил им остаться на ночлег, но упрямая художница настояла на своем: "Мы немедленно возвращаемся в Неаполь".

ГРАБИТЕЛИ

Элизабет, Жюли и Мишель ехали в карете к Неаполю по темной дороге. Вдруг дорогу им преградили двое: один нищий, второй всадник в белом капюшоне, с прорезями для глаз. Выглядело это жутковато. Жюли отпрянула вглубь кареты, Элизабет прижалась к ней. Но Мишель схватил палку, крепкую, как железо, и ударил одного и затем другого и закричал кучеру: "Назад!" Элизабет схватила его за руку, она была в восторге. Жюли закричала: "Какой вы смелый" — и поцеловала Мишеля.

С первыми лучами солнца наши спутники уже приближались к Неаполю. Жюли прижималась к Мишелю, а Элизабет смотрела в сторону Везувия, где опять занималось дивное итальянское утро.

Сначала показался вулкан, потом королевский замок…

ГРЕЧЕСКИЙ УЖИН И ТАРАНТЕЛЛА

Возвратившись в Неаполь, деятельная Элизабет решила устроить греческий ужин по всем правилам, т. е. приготовить греческую пищу и сделать наряды древних гречанок.

В это время дочь Жюли вместе с Мишелем бродили вдоль моря и делали зарисовки. Ведь вдали, всего в 15 верстах, находился вулкан Везувий.

Белая дымящаяся гора на фоне синего неба. Чем не сюжет для акварели и даже живописи.

Мишель разыскал дерево, из ветки которого он намеревался сделать новую затейливую палку или трость. Свою прежнюю палку он сломал в стычке с грабителями. Старательно тонким перочинным ножиком он наносил рисунок на новую палку.

Жюли любовалась своим спутником. Русые волосы его выгорели, а глаза стали синими-синими, крепкий торс загорел до темно-орехового цвета.

В 6 часов им приказано явиться ко двору неаполитанской королевы. Элизабет сказала, что после ужина и танцев она задумала дать Мишелю новое имя: так сказать, перекрестить, — слишком много этих Мишелей в Париже в дни революции. Дать имя Патрокл или Ахилл. Пусть сам назовет имя своего лучшего друга, которым он дорожил и хотел быть на него похожим. На ее вопрос он сразу ответил, что лучший человек, которого он встречал, это Николай, Николай Александрович Львов. Решено, ответила она, с этой минуты вы будете Николя.

А на столах во дворце сверкали на солнце оливки, финики, салаты под названием "Цезарь". За спиной Виже-Лебрен лежали греческие ткани, туники, тюрбаны. Сама она была в белой длинной тунике, украшенной широкой синей лентой.

— Синьору Беату мы представим в виде Ники Самофракийской — при входе в Лувр стоит ее скульптура с распростертыми крыльями. Такие скульптуры греки устанавливали на носу своего судна. — Элизабет повернулась к дочери и, взлохматив ее темные волнистые волосы, слегка приобняла, шепнув: — Не будь такой букой, не бери пример со своего спутника Николя. Будем петь, танцевать и слушать музыку. — Щеки Жюли вспыхнули. Элизабет фыркнула и отвернулась.

На горизонте между тем опускалось раскаленное солнце, и по дороге к ним приближалась процессия.

Впереди шел человек то ли с дудкой, то ли со свирелью в руках, шляпа у него была раздерганная, выцветшая, куртка тоже никуда не годилась. Следом за ним двигался человек с кастаньетами в руках, и другой с ксилофоном, а дальше? То ли девочка-циркачка, двигавшаяся колесом, которое катилось по дороге, а с нею рядом мартышка. Это были простолюдины, циркачи-музыканты, шумная ватага заглушила все прочие звуки, но как они здесь оказались, почему?.. Музыка была звенящая, так что ноги сами пускались в пляс. Смешались все — знатные гости и бродяги. Уж не из парижской ли компании бузотеров они прибыли?