Он уже идет

Шамес оторопел, а затем принялся лихорадочно соображать, что хотел сказать раввин. С каких пор открытая ссора с отцом-праведником называется святостью? Но Бейниш знал Арье-Лейба с самого рождения и не мог не видеть, что этот поступок полностью не совпадает с тем, как он вел себя все годы. Ребе Гершон явно намекал на что-то особенное, но вот на что, на что?!

Так и не уразумев намека праведника, шамес осторожно произнес:

– Ничего удивительного, сын похож на отца.

Раввин вернулся домой, сел за стол, накрытый для завтрака, и, по своему обыкновению, велел позвать старшего сына. Тот уже много лет изо дня в день делил с ним утреннюю трапезу, если так можно назвать скудную еду, более подобающую бедняку, чем главному раввину города. За столом отец с сыном засиживались надолго, обсуждая последние раввинские респонсы или сложные места из Талмуда. Этих людей интересовало только Учение, мир со всем его богатством и красотой был лишь приложением к страницам старых книг.

Само собой разумеется, что приглашение отменяло произнесенный ранее запрет переступать порог дома, и знаток Торы Арье-Лейб не мог не знать этого правила. Тем не менее он отказался прийти. Более того, после полудня стало известно, что Арье-Лейб завтра утром покидает Любачув и отправляется на поиски места, подходящего для создания новой общины.

Ребе молча выслушал известие, написал на листке бумаги несколько строк и подал его Бейнишу:

– Отнеси Арье-Лейбу. Но сначала прочти.

Шамес быстро пробежал глазами текст и обомлел. Ребе благословлял сына на создание общины и просил его взять с собой Бейниша, который не только станет для него поддержкой и опорой, но и будет напоминать о старом доме.

– Ребе, я не понимаю, – еле выговорил шамес. – Не понимаю!

– А кто тебе сказал, – улыбнулся ребе Гершон, – будто человек должен все на свете понимать? Ты-то сам согласен поехать вместе с Арье-Лейбом?

– Я-то согласен, но надо жену спросить. Переезд на новое место… сами понимаете…

– Спроси, – ответил ребе Гершон.

– Разве мы можем оставить Арьюша одного? – удивилась жена шамеса, выслушав сбивчивый рассказ мужа. – И кроме того, если ребе говорит ехать – значит, надо ехать.

Бейниш вышел из своего дома, понурившись и покраснев от стыда. Он, близкий к праведнику человек, его правая рука и верный помощник, получил ощутимый щелчок по носу. Урок веры и упования преподнес ему не раввин или мудрец Торы, а его собственная жена.

Остаток дня шамес провел на бегу. Надо было столько успеть запасти и взять с собой! Он нанял надежного возчика-балагулу с новой, удобной телегой, собрал одежду, съестные припасы, не забыл кое-какие книги, чтобы Арье-Лейб не скучал в дороге. Место для общины молодой раввин хотел искать в двухстах верстах от Любачува, в районе Казимежа-Дольного. Путь не близкий, необходимо приготовиться.

Выехали утром, после молитвы и быстрого завтрака. Весна мягко обнимала Галицию, дороги уже начали подсыхать после первых недель распутицы, но в канавах вдоль обочин еще весело журчала вода, а просевшие сугробы нет-нет да белели посреди полей. Голову кружили запахи земли, нагретой косыми лучами солнца, а в небе исступленно пели жаворонки, приветствуя обновление.

Вечером следующего дня были уже в Маркушеве, а утром двинулись в Млынки. Золотые ручьи ясного утреннего света заливали дорогу горячими лучами. Вдруг с оглушительным треском лопнуло колесо, балагула диким голосом заорал – тпру! – и натянул вожжи. Лошади остановились, и балагула, проворно спрыгнув на землю, оглядел поломку.

– Как же так?! – он принялся разводить руками и охать. – На ровном месте, ни колдобины, ни камня! Новое колесо, ему еще катить и катить!

Поохав и повозмущавшись, балагула вытащил из-под соломы, которой была обильно набита телега, запасное колесо и ловко сменил поломанное. Усевшись на передок, он свистнул лошадям, и снова медленно поплыли черные поля, украшенные белыми шапками нерастаявших сугробов.

Не прошло и десяти минут, как снова раздался оглушительный треск. Балагула, грязно выругавшись, натянул вожжи и спрыгнул в грязь.

– Да что же это за проклятие! – возопил он, увидев поломку. – Ось пополам! С каких таких щей ломается ось у новой телеги?!

Проклиная все на свете, балагула исправил поломку, забрался на передок и свистнул лошадям. Застоявшиеся лошади резво взяли с места, и тут со звуком пистолетного выстрела на одной из них лопнули постромки, а на другой разлетелась шлея.

– Стоп! – поднял вверх руку до сих пор хранивший молчание Арье-Лейб. – Мы не туда едем. Разворачивай телегу, возвращаемся на перекресток.

– Разворачивай телегу! – эхом отозвался балагула. – Легко сказать! Это что, кусок репы или огрызок морковки? Да тут возни самое малое на полчаса, сбрую менять надо.

Пока балагула перепрягал лошадей, Бейниш осторожно осведомился:

– Почему не туда едем?

– Разве ты не видишь? – ответил Арье-Лейб. – С Небес посылают ясные знаки, мы попали на неправильную дорогу.