Он где-то здесь

- Предусмотрительно покинул машину до аварии. И оставил на память ботинки и чемодан денег.

Артамонова беспомощно смотрит на Пал Палыча.

- Это непохоже на правду, да?

- Не очень. Проще поверить, что ваш муж все нашел.

Знаменский приглядывается к ней испытующе: проверяет реакцию на россказни сестры.

- Нет... - горько отказывается женщина. - Это Аля мне в утешение... извините ее.

Звонит телефон.

- Простите, вы заняты, - говорит Артамонова, вставая. - Я отнимаю время.

- Мое время целиком посвящено делу вашего мужа.

- Боже мой, если б я могла помочь! - со стоном восклицает Артамонова. - Я бы все на свете отдала, чтобы смыть позорное подозрение! Я живу в стыде и кошмаре...

Она снова опускается на диван и закрывает лицо. Сегодня в ней нет той чопорности и манеры поминутно оскорбляться, как при первой беседе в конторе. Но какая-то если не театральность, то чрезмерность в выражении чувств продолжает отталкивать Пал Палыча.

- Слезами не поможешь, Галина Степановна, - дежурно говорит он, выдержав короткую паузу.

Артамонова отнимает руки от лица и сжимает виски.

- О, я не плачу. Плакать легко! Разве я могу себе позволить... Если б он просто погиб - это можно понять... хотя Толя в совершенстве владел машиной... но смерть не разбирает... Проклятые, проклятые деньги! Любая смерть лучше, чем бесчестье!

- Галина Степановна, услыхав про деньги, вы сразу сказали "чужие". О ком вы подумали?

Женщина молчит, потупясь...

Перед мысленным ее взором возникает эпизод из прошлого. Она держит двумя пальцами пачку купюр - на отлете, со страхом и гадливостью.

- Толя, я чистила твою куртку, и вот выпало...

Артамонов, смотревший по телевизору футбольный матч, оглянулся, пережил мгновение паники, затем протянул с почти натуральной беспечностью:

- А-а... это не мои, Галочка. Один тут просил достать запчасти.

- Поклянись, что Антон ни при чем!

- Антон? Клянусь, чем хочешь!

- Прости, Толя. Я вдруг подумала... Прости...

Артамонова поднимает глаза на Пал Палыча.

- Умоляю, избавьте меня от этого вопроса! Я не могу.

* * *

Томин тем временем беседует с Алексеем Прокопычем, сидя в скверике. Старик держится обходительно и улыбчиво, припрятав свое раздражение.

- Вашей собачке, по-моему, год или около того? - говорит Томин.

- Около того.

- Значит, из конторы по починке времени вы три года как уволились. Но с Артамоновым поддерживали контакты?

- Ах, инспектор, собачка довольно маленькая, верно? До слона каких размеров и какого назначения вы намерены ее раздуть?

- Просто интересно, почему вдруг вам подарок. Нынешним сослуживцам Артамонов щенка редкой породы не предлагал.

Щепкин постукивает ногтем по стеклу часов.

- Пятьдесят минут, инспектор. А вы как-то все не можете толком сформулировать, что же вас интересует.

- Масса вещей.

- Это заметно.

- В частности, вы.

- Помилуйте - чем?

- Очень хотелось бы услышать, что вы в действительности знаете об Артамонове. О его "Волге". О чемоданчике.

- Моя Аба сказала бы: хотеть косточку и иметь косточку - далеко не одно и то же! Шучу-шучу, инспектор, по-стариковски. Сам крайне заинтригован. Анатолий ведь был такой добрый и примерный юноша: не пил, не курил...

- Не ухаживал за женщинами?

Щепкин остро взглядывает на Томина.

- Сорок шестой размер. Третий рост, - многозначительно подсказывает инспектор.

- А вас и это интересует? - спрашивает Щепкин, коротко помолчав. - Ах, инспектор, инспектор! Если б вы сразу заговорили о женщинах, а не морочили голову собаками, я бы... Надеюсь, Анатолий простит, что я вас познакомлю с его пассией. Это за городом, по Калужскому шоссе... Ну да, разумеется, от нее он и ехал, когда погиб, - подтверждает он, уловив движение собеседника.

Расставшись с Щепкиным, Томин направился в лабораторию к Кибрит.

- Будь другом, дай чего-нибудь от головы!

- Цитрамон или анальгин? - спрашивает Кибрит, роясь в ящике.

- Шут его знает, что дашь.

- Для верности глотай обе. Стоп, тут не вода! - заслоняет она стакан на столе.

Томин запивает таблетки из графина.

- Кто это тебя допек?

- Один А. П., чтоб его! Чую, надо ухватить, а ухватить не за что. Набирает внутренний телефон, слышатся длинные гудки. - Куда-то Паша исчез.

- По-моему, у Скопина.

- Уже на ковер? Эх, работа-работенка!.. А я, между прочим, собираюсь к одной даме легкомысленного поведения.

- Пожелать успеха?

- Служебного, Зинаида, служебного! Если старичок не надул, привезу вам пассию Артамонова! Скажи Паше, чтоб дождался, ладно?

* * *

Скопин - генерал-майор, начальник Знаменского, - отнюдь не собирался распекать его.

- Вот такой был серьезный разговор, Пал Палыч, - резюмирует он. - И я рекомендовал вас. Пойдете в начальники?

- Очень ценю доверие, Вадим Александрович...- смущенно произносит Знаменский и умолкает.

- Ну-ну, без реверансов. Да? Нет?

- Честно говоря, не тянет... Привык сам вести следствие. Люблю докапываться до причин, искать ходы... словом, люблю свою работу, Вадим Александрович. Другой просто не мыслю.

- Кого же предложите вы?

- Да хоть Зыкова!