Олег Борисов

Именно Юрию Борисову принадлежала идея постановки опер Бриттена «Альберт Херринг» и «Поворот винта», которые являются одной из главных страниц начальной истории рихтеровских «Декабрьских вечеров». Он очень обстоятельно и подробно записывал каждый день их общения, результатом чего стало одно из самых ярких и достоверных свидетельств о великом пианисте. Последними работами, которые он успел сделать, но которые еще почти никто не видел, стали двухсерийный документальный фильм о Михаиле Плетневе и книга о дирижере Николае Голованове.

«Последний наш с Юрой телефонный разговор, — вспоминает Золотов, — о работе, которой он был озабочен: о Плетневе. Юра знал, что у нас с ним несколько различное отношение к его герою, но я хорошо понимал, что он случайных героев не выбирает. Юра спрашивал, сомневался, мы оба размышляли вслух. Уже после кончины Юры я увидел его фильм о Михаиле Плетневе и должен сказать — это замечательная работа! Это замечательная работа с точки зрения режиссуры, с точки зрения понимания музыки, своего художественного видения. Все очень достойно. Я имею некоторый опыт в работе над фильмами об искусстве, общался с удивительными героями, будь то Рихтер и Мравинский, Шостакович и Свиридов. Но Юра заставил меня как-то по-иному взглянуть на Плетнева. И теперь, слушая Михаила Васильевича, я всегда буду слышать и воспринимать его искусство через эту Юрину „призму“. В фильме Борисова о Плетневе ощущаются личностное достоинство самого создателя и большое уважение к герою. Ни стремления до кого-то дотянуться, ни стремления опустить кого-то до себя, ни тем более стремления пристроиться сбоку и войти в коридоры и подземелья славы.

О Михаиле Плетневе произнесено вслух, запечатлено на страницах специальных и „широких“ изданий немало достойных слов. Но вот перед нами новое слово — зримое. Слово Юрия Борисова — независимое, проницательное, художественно выстроенное и выразительное, от чуткого сердца».

В творческом наследии Юрия Борисова, недостаточно еще изученном, — множество музыкальных спектаклей, сценических композиций, первая постановка музыкальной феерии «Клоп» Дмитрия Шостаковича, опера «Мавра» Игоря Стравинского, кантикль Бенджамина Бриттена «Авраам и Исаак», телеспектакль «Репетиции Пушкина», документальный фильм «Плетнев»… Не счесть его сценариев, статей, эссе. Юрий Борисов написал либретто к операм Виктора Копытько «Девочка, наступившая на хлеб» (по сказке Андерсена) и «Мои жены» (по рассказу Чехова). Заметен был его режиссерский дебют в Большом театре — он поставил балет Сергея Прокофьева «Золушка». Юрий Посохов, танцовщик и балетмейстер, отметил в буклете о балете «Нуреев», что идея этой постановки принадлежит Юрию Борисову, идею эту детально разработавшему.

Мало кто помнит это, но Олег Иванович был одним из первых, кто создал театральную антрепризу. С этим предложением он обратился к Сергею Станкевичу, который в то время был зампредом Моссовета и среди прочих вопросов курировал театры. «Борисов, — рассказывает Станкевич, — как раз и поднял идею антрепризы, авторской антрепризы. Я, говорил, не могу создать театр, потому что это сразу контора, чем-то надо руководить, ты начальник, у тебя есть подчиненные, а мне нужно только творчество».

В этом деле главным единомышленником Олега Ивановича стал Юра. К тому этому времени он вырос в большого режиссера и поставил для отца «Пиковую даму» и «Человека в футляре». Это были борисовские роли. На все сто процентов. «Человек в футляре» — тяжелейшая работа. Моноспектакль. Но играл Олег Иванович с огромным удовольствием. «Нас объединила идея, — говорил он. — Это сотрудничество в чистом виде, где нет начальников и подчиненных. На протяжении всей моей жизни я был человеком подневольным, понукаемым. Теперь мы основали свое дело. Формально я являюсь хозяином, но фактически мы все находимся в равных условиях, ибо — единомышленники. Что касается „Пиковой дамы“, то мне никогда не приходилось обращаться к пушкинским произведениям, поэтому было интересно проверить себя».

Антреприза нужна была Олегу Ивановичу для того, чтобы сыграть то, что он не мог сыграть в традиционном театре… Он хотел играть Пушкина и Чехова. И он их сыграл. В антрепризе.

В последней своей работе — «Мне скучно, бес» — Борисов сыграл две роли: Господа Бога (там всего две сцены) и — основного персонажа — Мефистофеля. Он очень хотел это сыграть. Толчком стал фильм «Слуга», где он играл дьяволенка, «мелкого беса». В телевизионном антрепризовском бенефисе — «Лебединая песня» Олег Иванович играл сцену из «Фауста». Ему захотелось эту тему расширить, ибо у Пушкина это только набросок. И Олег Иванович с Юрой вышли на Гёте.