Октябрь, который ноябрь

— Обычно ты мне доверяла, — неподдельно изумилась Катрин.

— Это не вопрос доверия, а вопрос сугубой и глубокой уверенности, — исчерпывающе пояснила оборотень. — Не в тебе дело, ты-то драться за меня, как за единственный шанс спасти ситуацию, будешь до последнего, тут спору нет. Ладно-ладно, не морщись, моя спасательность не главное, ты и так надежная. Но ведь и я должна сосредоточиться, и твердо знать, что ты не отвлечешься и меня ни с кем не перепутаешь. К тому же, раз мы легализуемся, я должна производить приятное впечатление и запоминаться революционным и контрреволюционным массам без всяких там пропусков и оговорок. Образ нужен. Я повспоминала всякие случаи и прецеденты и пришла к единственно правильному выбору. Но сочла своим долгом посоветоваться с тобой. Я тактичная. Базовый имидж будет вот таким…

Катрин онемела.

— Ну и как? — спросил образ, совершая изящный пируэт.

— Не пойдет, — сипло выдавила Катрин. — Во-первых к тебе будут бесконечно клеиться, во-вторых… Сейчас как врежу!

— Не надо! Поняла, с буквальностью перебор. Не вопи, — л-образ живо посадил себе мушку у угла рта, заодно изменил форму губ. — Так сейчас даже моднее.

Образ неуловимо изменился, Катрин перевела дух. Перед ней стояла темноволосая женщина среднего роста, не вызывающе-яркая, но чрезвычайно привлекательная. Но уже не Фло. В смысле, и Фло тоже, но уже не чисто она… Тьфу, черт, как же это объяснить?!

— Не волнуйся, я буду варьироваться по обстоятельствам, — заверила нью-Лоуд. — Возможно, ты будешь эти коррекции улавливать, ну и ничего страшного. Ты психологически стойкая.

— Я категорически против!

— Обсудим это по дороге. Нас ждет Смольный, а потом генерал, а генералы, те ждать не любят.

Шпионки вышли на улицу и неожиданно наткнулись на бодрствующую Лизавету — та стояла в дверях, придерживала у горло пальтишко, с тревогой прислушивалась к стрельбе.

— Екатерина Олеговна, Людочка, вы куда?! — немедля ужаснулась хозяйка. — Пальба же кругом. Говорят, немецкие шпионы в городе, всех генералов как уток стреляют.

— Вранье! — авторитетно заверила оборотень. — Все наоборот, хозяюшка. Это контрразведка и красногвардейцы австрийских шпионов ловят. К обеду управятся — мне писарь знакомый из интендантства по секрету говорил.

— Дай-то бог, — Лизавета посмотрела на нагруженных дам, на переодевшуюся вдову. — А вы-то зачем в такую пору…

— Очередь за пенсией занимать, — неубедительно буркнула рослая шпионка.

— Но пообедать непременно зайдем, — бодро пообещала оборотень. — Как там Нинка, не проснулась на стрельбу?

— Ворочается, но спит, — вздохнула хозяйка. — Вы все же, осторожнее, бочком там…

— Душевная у нас хозяйка, — похвалила Лоуд, удобнее перехватывая корзину. — Видит, что ты вся в маузерах, но игнорирует. Вот оно — петербургское воспитание! Но с котярой они недоглядели. Вот как мне в таком пахучем кроссовке революцию корректировать?

— Кроссовка твоего все равно не видно, а иллюзии не пахнут, — сказала Катрин. — Да и вообще ситуация настолько вонючая, что твоя обувь точно в тему.

Глава одиннадцатая Переговоры, чайники и иная офисная рутина

Конспиративная квартира на Пушкинской

38 часов до часа Х.

Шамонит снял трубку нервно трезвонящего телефона.

— О, весьма признателен, Петр Петрович, — в голосе Иванова-с-акцентом сегодня было на столько больше акцента, что смысл улавливался с трудом. — Такой славный денек, а у вас никаких признаков жизни. Неужели все спят?

— Увы, — инженер прищурился на пустынную гостиную, на серый сумрак, угадывающийся за портьерами. — Хороший денек, изволите сказать? Будить Алексея Ивановича?

— Не стоит. Я, собственно, с вами словцом хотел перемолвиться…

«Слоуффцом» — Петр Петрович усмехнулся — интересно, понимает ли Иванов насколько забавен со своим русским? Наверняка понимает, весьма неглуп. Полагает, что вызывает симпатию сими милыми неправильностями?

Сам Шамонит не верил равно как людям с акцентами, так и господам с самым чудным литературным русским языком. Химия и физика приучает к языку формул и только формул.

…- через часок к вам прибудет наш общий знакомый и передаст нашу просьбу, — продолжал Иванов. — Полагаю, ваши сотоварищи будут слегка удивлены и слегка недовольны. Вам придется повторить прогулку к институту…

«Фроугулку к интститутфу».

— Если нужно, прогуляемся. Но в чем смысл? — Петр Петрович, вытянув ноги в мягких домашних туфлях, вольно откинулся в кресле и потянулся к ящичку с сигарами.

— Если вы меня не будете перебивать, я все объясню, — кротко напомнил Иванов.

Шамонит вздрогнул — акцент собеседника поменялся. Неужели курс взят к настоящему дельцу?