Октябрь, который ноябрь

Красногвардейцев и солдат, взявших сторону ВРК, больше, зато юнкера-константиновцы засели за толстыми стенами, вход надежно забаррикадирован. Здание трехэтажное, с куцей колоннадой и крепкими решетками на окнах, зато длинное, слишком большое для такого гарнизона. Но обходить и просачиваться внутрь малыми группами мятежники пока не рискуют, предпочитая «давить на горло». Ждут подкрепление. Вот, стреляя выхлопом, подкатывает символически бронированный грузовик. Сейчас не выхлопной трубой пальнет — на платформе «Руссо-Балта» красуется станина с зенитной трехдюймовкой. Наведут по дверям, и…

Не успели. Пулеметные очереди — не иначе откуда-то с крыши — не с Телеграфа, а с иного дома — и мигом рассыпалась Почтамтская площадь в заполошном треске винтовок, вот вступили станковые пулеметы… Лежат у орудийного грузовика люди-артиллеристы в серых шинелях, выпал из окна Главного Телеграфа человечек в точно такой же, разве чуть посветлее-поновее, шинели. Ширится, раскатывается по кварталу перестрелка…

В 19:20 Телеграф взят штурмом. Среди красногвардейцев нашелся монтер, бывавший в здании, отыскали лестницы, прорвались через дворы и заборы с Новой Исаакиевской. Рвутся в коридорах гранаты, в короткой штыковой переколоты юнкера в вестибюле, кто-то из константиновцев успел уйти по Адмиралтейскому проспекту. Около сорока погибших с обеих сторон, под сотню раненых, горит аппаратный зал…

Атакой с двух направлений взят Балтийский вокзал. У Красной гвардии и матросов четверо погибших и десяток раненых. Силам ВРК удалось блокировать Павловское и Николаевское военные училища, у Владимирского училища юнкера контратаковали — мостовая Гребецкой в пятнах крови, трупы оттащены к окнам полуподвалов…

Почти у всех мостов перестрелки. Взаимные, по большей части нерешительные атаки и контратаки. По ситуации на 19:30: Литейный, Большеохтинский, Троицкий, Биржевой — твердо за ВРК, у Тучкова, Сампсониевский и Гренадерский неопределенность и активные перестрелки, Николаевский и Дворцовый строго за юнкерами и разведены.

В 20:10 отряд Михайловского артиллерийского училища стремительно и лихо атаковал по Литейному проспекту, практически опрокинул красногвардейцев 1-го городского района, но попал под плотный обстрел со стороны казарм Преображенского полка. Атака захлебнулась. Потери сторон неопределенны…

Красная гвардия Василеостровского района пыталась сбить противника с Николаевского моста. Подпущена на сто шагов, затем юнкерами и ударницами 1-го Женского батальона смерти открыт пулеметный и залповый огонь. Потери не подсчитаны…

21:20 Приказ ВРК на «Аврору»: «Всеми имеющимися средствами, вплоть до артиллерийского огня, восстановить движение по Николаевскому мосту». Командир крейсера лейтенант Н.А. Эриксон категорически отказывается отводить крейсер от причала Франко-Русского завода. В перестрелке на корабле убиты лейтенант Эриксон и комиссар Балышев, погибло еще трое. Крейсер тщетно пытается отойти от причала…

21:50 Лежат во тьме на Троицком мосту ударницы — атаковали, попали под огонь установленных вдоль стен Петропавловки пулеметов. «Максимы» трещат наугад — прожектора разбиты пулями, но головы залегшим все равно не поднять. Раненых оттаскивать некуда, отстреливаться бессмысленно. От булыжной мостовой прет могильным холодом. Кончается ударная жизнь. Остается молча плакать, слышать стоны и уповать на обещанные броневики.

22:1 °Cпешит в Смольный бритый человек. Он очень нужен там, в основном штабе восстания, и его ведут трое товарищей с бомбами и револьверами. Тьма улиц, трамваи давно обесточены и составлены в баррикады, эхо близких выстрелов колотится о стены домов. На Нижегородской приходиться пережидать движущиеся казачьи сотни — 1-й и 14-й Казачьи полки все же вышли из казарм, хоть и не торопиться к пальбе.

Четверо неизвестных перебегают улицу — неудачно.

— Эй, а ну стоять! — орет есаул, отставшего казачьего арьергарда.

Подворотня заперта, двое бегут прочь вдоль дома, двое товарищей падают на колено, прикрывая отход, вскидывают револьверы… Трескотня короткой перестрелки. Казаки даже с седел бьют из карабинов точнее. Трупы неизвестных подберут только утром, если повезет. Слишком много в городе трупов…

Пожар на Центральном Телеграфе разгорелся — пылает уже все здание. Горит Адмиралтейство, универмаг «Эсдерс и Схефальс»^[20] горят склады на Варшавской-Товарной — боев там не было, просто день такой — пожароопасный. Кто-то гибнет за идею, кто-то ловит момент, ибо частную собственность еще не отменили и отчаянный-фартовый успеет хапнуть вдоволь.

* * *

Красногвардейцы патруля злы:

— Что ж вы, собаки, революция гибнет, а вы сахар тянете? Сладко ль будет, а? А ну, вставай сюды…

Безжалостно бьют прикладами, сгоняя задержанных к кирпичному забору.

— Да вы что?! — орет сутулый детина, цепляясь за липкий мешок. — Я же детишкам. Голодом нас заморят, во всех газетах то пишут! Насмерть ведь заморют!

— Господа, я здесь совершенно случайно! — в истерике вырывается гражданин в хорошем пальто. — Я же не со складов, у меня и мешка нет!