Одолей меня

Сейчас все в два раза тяжелей. Где ее эмоции, а где мои – не отличить. Кажется, мы в один и тот же момент чувствуем одно и то же. Это сбивает с толку, голова идет кругом, я едва могу дышать. Меня охватывает жгучее желание дотронуться до нее. Я хочу…

– Почему? – вдруг спрашивает она.

Я хлопаю глазами.

– Что?

– Почему ты хочешь, чтобы я смотрела на тебя?

Я набираю воздуха. Освобождаю ум, сосредотачиваюсь. Сказать правду. Солгать. Схитрить и поменять тему разговора.

Решаюсь.

– Я тебя знаю?

Она смеется и отводит взгляд.

– Нет. Конечно же нет.

Закусывает губу, и я чувствую, что она нервничает, я слышу ее прерывистое дыхание. Пододвигаюсь ближе, сам того не замечая.

Она вновь смотрит на меня, и я с трепетом осознаю, как мы близки. Между нашими телами накаляется воздух, у нее большие и красивые глаза, зеленовато-голубые. Как миниатюрные копии земного шара.

Она смотрит на меня, и я чувствую, что теряю самообладание.

– Что-то не так? – спрашивает она.

Я должен от нее отодвинуться.

– Не… – Я вновь смотрю на нее. – Ты уверена, что мы с тобой не знакомы?

Она улыбается. Она улыбается мне, и мое сердце разбивается вдребезги.

– Поверь, – говорит она. – Я бы тебя запомнила.

Кенджи

Делалье.

Невероятно, как же мы о нем забыли!

Я-то думал, новость у Касла про Нурию. Думал, он расскажет нам, как она сумела передать сообщение и что она стала лидером сопротивления, ждет нас с нетерпением у себя.

А вместо этого новость…

О Делалье.

Шестерка.

Касл отходит в сторону и пропускает лейтенанта в комнату, и хотя Делалье выглядит непоколебимым, он явно чем-то расстроен. Я почувствовал это как удар в живот, едва только взглянув на его лицо. У него горе.

Делалье откашливается, два или три раза.

Когда начинает говорить, его голос звучит твердо, вопреки моим ожиданиям.

– Я пришел заверить вас лично, что сделаю все возможное, чтобы ваша группа как можно дольше находилась в безопасности. – Пауза. – Точно не знаю, что будет, но наверняка ничего хорошего. Думаю, если вы останетесь, все закончится плохо, и обещаю помочь вам бежать.

Все молчат.

– Э-м-м, спасибо. – Я нарушаю тишину, оглядываю комнату. – Мы действительно вам благодарны. Сколько, э-э, у нас времени?

Делалье качает головой.

– Боюсь, не могу обещать больше недели. Но я надеюсь, что несколько дней передышки дадут вам время, необходимое для подготовки дальнейших действий. Для поиска безопасного укрытия. Я сделаю все, что в моих силах.

– Ладно, – соглашается Иан, однако смотрит скептически. – Это и правда… великодушно.

Делалье снова откашливается:

– Вам трудно довериться мне. Я понимаю ваши сомнения. К сожалению, я долго молчал. – Его голос дрожит. – Теперь… После… После того, что случилось с Уорнером и мисс Феррарс… – Его голос прерывается. Он поднимает взгляд, смотрит прямо на меня. – Наверняка Уорнер никому из вас не сказал, что я – его дедушка.

У меня отваливается челюсть. В буквальном смысле отваливается.

Касл – единственный, кто не удивляется.

– Вы – дедушка Уорнера? – вскакивает Адам.

Его перепуганный взгляд разбивает мне сердце.

– Да, – тихо отвечает Делалье. – По линии матери.

Он молча смотрит на Адама, его взгляд говорит: он знает. Знает, что Адам – внебрачный сын Андерсона. Он все знает.

Адам вновь садится, ему явно полегчало.

– Можно только представить, какой несчастливой была ваша жизнь, – отзывается Брендан.

Я поворачиваюсь к нему, удивленный тем, что услышал его голос. Он молчал все время. Зато сейчас, конечно же, ему надо проявить сочувствие. Даже к таким, как Делалье, кто скромно стоял в сторонке и молча наблюдал, как Андерсон толкает мир в пекло.

– Но я благодарен… Мы все благодарны, – заканчивает Брендан, – за вашу помощь.

Делалье выдавливает улыбку.

– По крайней мере, чем смогу. – Он отворачивается, чтобы уйти.

– Вы знали ее? – вдруг резко спрашивает Лили. – Как Эллу?

Делалье застывает на месте, наполовину повернувшись к выходу.