Один

А вот в фильме Мотыля очень интересный образ России — такой божьей страны, страны, которая управляется непосредственном Богом, и вследствие этого в ней божьи законы осуществляются без человеческого участия. Не надо мстить, Господь все сделает, потому что месть, как мы знаем из довольно посредственного фильма «Три билборда», она выжигает душу, она недушеполезная. Сам я человек мстительный, ничего не поделаешь.

«Повторите лекцию о советском экзистенциальном кино».

Попробуем.

«Впереди еще шесть мрачных лживых лет. Что посоветуете — уйти во внутреннюю эмиграцию или уехать из страны?»

Ну, serbik милый, как же я буду вам давать такие советы? Это все равно, что давать советы в любви или в творчестве. Вы здесь сами только можете решить. Я считаю, что нужно третье. Не нужна внутренняя эмиграция, поскольку любая эмиграция травмирует. Внешний отъезд — ну, только если вы уверены, что у вас там будет работа. Если ее не будет, по-моему, жить там совершенно бессмысленно. Вы пытайтесь, здесь находясь, расширять пространство публичного протеста, публичной дискуссии, пытайтесь своим поведением подавать какой-то пример храбрости.

Ведь кто такой пассионарий? Это необязательно хам и садист, как часто говорят о них. Вот часто очень пассионариями представляют людей диких. Это не так. Пассионарий — это человек, которому не страшно или который свой страх побеждает. И главное, это человек, рядом с которым не страшно, потому что ты уверен в его абсолютной надежности и храбрости. Попробуйте стать пассионарием. Ведь не всегда же пассионарий зависит от космических вспышек. Это, по-моему, бред. Или во всяком случае псевдоним какой-то для причины этого явления.

Откуда берется пассионарий? Лев Николаевич Гумилев понятия не имел, и никто не знает, но такая порода людей существует. Ну, видимо, должен быть какой-то способ по преодолению страха. В принципе, способ есть один: если вас совесть мучает сильнее, чем страх, если вы, не сделав чего-то, не пойдя куда-то, будете больше мучиться совестью, нежели страхом. Это довольно распространенное явление. Я говорил о том, что страх побеждается ненавистью. И очень приятно, что жена Никиты Белых написала сейчас об этом же замечательный пост, размещенный на «Эхе». Мне кажется, что ненависть — действительно сильная вещь.

Ну а в данном случае со страхом можно бороться просто самоуничижением, да: «Неужели я такое ничтожество, что этого боюсь?» Ну, помните, как Гумилев? И гумилевский аутотренинг — он самый надежный. Когда Гумилев видит, что увязла с пулеметом пулеметная команда, а он по пересеченной местности, которая копытами превращена в кашу, на лошади бежит во время отступления, и эти всех просят пособить с пулеметом, но никто им не помогает, все бегут мимо. Тогда Гумилев совершенно по-пушкински говорит: «Смешно же, чтобы этот страх оказался сильнее меня!» И он спешивается и помогает им тащить пулемет. И за это получает своего первого Георгия. Но ни о каком Георгии он тогда не думал. «Смешно же, чтобы этот страх был сильнее меня!» Это такой наш пушкинский девиз.

«У Бахтина описаны два процесса трансформации языкового явления: канонизация и переакцентуация. Как это связано с преодолением языка? Солженицын в интервью говорил, что работает на границе языка и создает новые слова. Как это связано с теорией метаромана? Действительно ли метасюжет существует объективно, или писателей и поэтов иррационально возвращает к определенным темам? Существует ли архитектоника метатекста? И если да, то каковые там основные «спуски» и «подъемы»?»

Ну, Олег, видите ли, я не поручусь насчет того, что мне понятен механизм трансформации языка. Бахтин вообще был большой заумник. Некоторые, подобно американским славистам, считают его гением. Другие, подобно Гаспарову, считают его все-таки скорее болтуном, нежели мыслителем или, я не знаю, оратором, нежели мыслителем — как хотите. Я не возьмусь говорить о переакцентуации, это мне надо сильно перечитать Бахтина.