Уилбер: Да, это все та же идея: синергия – все та же идея. Соедините определенным комплексным образом безжизненную материю, и тогда рождается нечто являющееся бо́льшим, чем сумма ее частей. Рождается жизнь, или прана. Жизнь синергична в отношении материи и не может быть сведена до нее или полностью ею объяснена. Сходным образом, соедините определенным комплексным способом прану, и начинают возникать символы. Но символы – или психология – не могут быть объяснены жизнью – или биологией – точно в том же смысле, в каком биологию нельзя объяснить камнями. Каждый последующий уровень синергичен в отношении предыдущих. Итак, противоположность синергии – вырождение (или дегенерация). Если «А» является вырожденным по сравнению с «Б», тогда два или более состояний «Б» можно поддерживать поверх одного-единственного состояния «А». Например, если вы кому-то звоните по телефону, тогда по телефонным проводам проходит определенное количество электроэнергии. Однако также по проводам проходит и информация, и нельзя в точности сказать, сколько именно информации проходит, какого типа или какого качества передается информация, на основе только лишь количества энергии, ее поддерживающей. К примеру, с тем же количеством энергии (скажем, 100 киловатт или назовите любую другую цифру) вы могли бы сказать и «здравствуйте, как дела?», и «зизи лолло туд». В первом случае передается информация, во втором – только шум. На базе одного состояния энергетического обмена можно поддерживать несколько различных состояний передачи информации. В данном случае энергия вырождена по сравнению с информацией.
RV: И это происходит на всех стадиях эволюции?
Уилбер: Да, это происходит на каждом уровне вложенной иерархии. На самом деле, идея проста: вырождение – противоположность синергии.
RV: И вы видите подобное соотношение между мозгом и разумом?
Уилбер: Я полагаю, что это, конечно же, одно из возможных объяснений. Мозг – это, по сути, биофизический субстрат ментальных процессов. Можно еще ожидать и то, что духовные процессы оставляют свои следы в биофизическом субстрате – либо напрямую, либо посредством разума. Но ни в коем случае нельзя сводить ни разум, ни дух к мозгу или объяснять их всецело и исключительно посредством физиологии мозга. Пятно Роршаха все еще служит хорошей аналогией: существует один физический субстрат, одно фактическое чернильное пятно, но оно поддерживает несколько различных ментальных интерпретаций, и нельзя сказать, что интерпретации – это всего лишь чернила. Я думаю, то же самое справедливо и в отношении мозга и разума.
RV: Уровень мозга вырожден по отношению к уровню разума?
Уилбер: Да. Это будет значить, что изменения в физиологии мозга не будут настолько же значимы, как изменения в разумных ценностях. Например, я могу находиться в бета-состоянии мозговых волн и последовательно подумать две мысли с совершенно различными истинностными значениями: «2 + 2 = 4» и «2 + 2 = 5». Различие в ЭЭГ между ними крайне мало, но различие в истинностном значении колоссально. Стало быть, действительно существуют физиологические корреляты, но по отношению к разуму они вырождены.[153] Различия в физиологии не настолько значимы, насколько различия в истинностных значениях данных суждений. К слову сказать, обратите внимание, что никаким количеством физиологических исследований нельзя определить истинность или ложность этих суждений. Вам потребуется выйти за пределы физиологии мозга и проникнуть в межсубъективный круг логики и общения, дабы верифицировать ментальные истины, ведь, как мы сказали, разум трансцендирует, но включает физиологию, и истины первого не могут полностью удерживаться в истинах последней. Никакое количество измерений ЭЭГ не поможет вам доказать или опровергнуть, скажем, теорию макроэкономики Кейнса.
RV: Но это все равно оставляет за физиологией мозга способность оказывать важное, пусть и не причинное, влияние, не так ли?
Уилбер: Да. Данная теория все еще описывает определенные взаимосвязи и взаимодействия между мозгом и разумом, но при этом она не постулирует, с одной стороны, безудержный дуализм и, с другой, простой монизм, или тождество. Более того, согласно данной теории, мозг является настолько сложным по той причине, что ничто обладающее меньшей степенью усложнения не смогло бы послужить биофизическим субстратом логических или символьных процессов. Но данная теория избегает редукционизма утверждений, например, что литература – это причудливая игра электронов.
RV: Значит, теоретически, если мы поймем физиологию мозга во всей глубине, мы могли бы производить общие состояния и настроения и улучшать субстрат, например способность к запоминанию и тому подобное, но мы не сможем производить конкретных мыслей или идей в разуме.
