Обыкновенные девчонки (сборник)

Еще с осени было условлено, что на этот раз Катя и Миша будут встречать Новый год вместе со старшими. Мама обещала, а уж если мама пообещает – значит, так и будет.

До сих пор Новый год наступал для Кати и Миши как-то незаметно – пока они спали. Нынче они в первый раз сами услышат, как пробьют двенадцать раз часы Спасской башни и загудит веселым шумом Красная площадь.

Неизвестно почему, Катя даже немножко волновалась, думая об этом.

Правда, особенно торжественной встречи нынче решили не устраивать, так как Сергею Михайловичу послезавтра – второго января – надо было делать большой доклад о работе экспедиции, и завтра он собирался весь день готовиться к этому своему докладу. Но все-таки новогодние хлопоты начались уже с самого утра.

В этот день ударил сильный мороз. Наружные стекла окон покрылись белой серебристой тканью, словно расшитой тонкими узорами – травами и пальмовыми ветками.

Придя из школы, Катя еще в передней почувствовала запах смолы и хвои. На полу были кое-где рассыпаны елочные иголки.

– Уже купили? – обрадовалась Катя. – А где она?

– Вон там! В углу! – закричал Миша. – Смотри, какая большая!

Катя бросилась в комнату. Елка стояла между окном и диваном, темно-зеленая, густая и пахучая. Кате показалось, что елка принесла с собой в городскую квартиру и лесной свежий воздух, и даже какую-то особенную, морозную тишину зимнего леса.

– Ну что, хорошую елку вам папа достал? – спросила бабушка, входя в комнату.

– Очень! Просто замечательную! – сказала Катя. – А знаешь, бабусенька, какая у меня новость?

– Опять новость? – испугалась бабушка.

– Нет, ты не бойся, хорошая новость. Мы завтра вместе с Анной Сергеевной и Олей едем в Орехово-Зуево! В детский дом. Мама уже позволила. Я ее встретила по дороге.

– Мороз на дворе… – осторожно начала бабушка.

Катя с опаской поглядела на нее.

– Да мы же поедем в таком поезде, где топят! – с жаром стала доказывать она на всякий случай. – Анна Сергеевна сказала, что это поезд не пригородный, он идет далеко, даже дальше Орехова-Зуева, а в таких поездах очень хорошо топят.

И чтобы бабушка, чего доброго, не придумала еще чего-нибудь страшного, вроде простуды или крушения поезда, Катя достала из сумки табель.

– Вот посмотри, бабушка, нам уже выдали. За вторую четверть.

– И нам тоже выдали! – сказал Миша. – Знаешь, Катя, сколько у меня отметок? Семь!

– Сколько – это еще не важно, – ответила Катя. – Пусть хоть двадцать. Важно – какие.

– Одни пятерки! – с гордостью сообщил Миша. – Только по пропущенным урокам четверка.

Катя и бабушка засмеялись.

– Молодец! – сказала Катя.

– А у тебя, Катюша? – спросила бабушка.

– И у меня тоже все пятерки. Даже по естествознанию. Уж этого я никак не ожидала.

– А я ожидал, – уверенно сказал Миша.

Бабушка ласково потрепала Мишу по голове, а заодно провела рукой по Катиным растрепавшимся волосам.

– Ну иди, Катюша, отнеси табель на место. Потом папе и маме покажешь.

Катя пошла к себе и выдвинула ящик стола, чтобы спрятать табель. И вдруг ей на глаза попался тот самый листок, на котором она однажды записала свои обязательства: «Буду – не буду».

Катя вынула листок и стала его читать. Было очень интересно и даже как-то приятно проверить сегодня, перед самым Новым годом, что сделано в старом году.

«Не буду дразнить Мишу», – прочитала Катя и сама удивилась, зачем надо было это писать. Как-то само собой вышло, что она уже довольно давно перестала поддразнивать младшего брата. И для этого ей даже не понадобилось особых стараний. Во-первых, теперь у Кати было гораздо меньше свободного времени, а во-вторых, и Мишук за эти полгода сильно переменился – перестал засовывать за шкаф ее школьную сумку, вырывать у нее из тетрадок листы, чтоб рисовать на них корабли и танки, брать без спросу ее карандаши, точилки, кисточки для рисования, ножницы для рукоделья.

Наверно, это все просто-напросто оттого, что они оба – и Катя и Миша – за последнее время выросли.

Но, в общем, как бы там ни было, а первое обязательство выполнено. Катя взяла карандаш и поставила против первой строки галочку.

А второе? «Буду помогать дома но хозяйству». Ну, с этим обязательством дело, пожалуй, обстоит не так уж благополучно. Иногда Катя помогает, а иногда и забывает помогать. Но все-таки не было случая, чтобы она отказалась помыть посуду, вытереть пыль или пойти за хлебом, когда ей об этом напоминали. Как же это отметить? Катя на минутку задумалась и нерешительно вывела в конце второй строки галочку с минусом.

Ну а что дальше?

Катя быстро пробежала глазами и остальные обязательства. Да, почти во всем она сдержала слово. С бабушкой спорит редко – разве только когда бабушка ее слишком кутает. В школе стала гораздо внимательнее, на уроках почти совсем не разговаривает, задачи решает намного лучше. Вот уж и по арифметике у нее пятерка.

Но два обязательства так и остались невыполненными: «Буду рано вставать и делать по утрам зарядку» и «Будем искать Сережу, пока не найдем».

Зарядка! Как же это она, Катя, совсем-совсем забыла про эту несчастную зарядку? Ведь и Таня тоже ей об этом не раз говорила, а все забывается и забывается. Ну да ладно! Можно будет начать с Нового года – и уж тогда без единого пропуска.

А вот последнее обязательство – искать Сережу Решетникова – очень трудно выполнить. Кате даже странно показалось, как это ей в голову пришло написать такое невыполнимое обязательство. Ну как найдешь этого мальчика, если о нем ничего, ну вот ровно ничего неизвестно – жив ли он, а если жив, то где его искать? В городе, в деревне? В Сибири? На Кавказе? В Казахстане? Может быть, давным-давно его кто-нибудь чужой нашел и усыновил, и Сережа теперь не знает даже, какая у него раньше была фамилия?

Катя взяла карандаш и приписала под последней строчкой:

«Очень жалко, но это невозможно».

Потом она положила листок на место и тут заметила еще один листочек, где ее же рукой, но другими чернилами было написано:

«Узнать, как разыскивают пропавших детей, и начать всем отрядом искать Сережу Решетникова».

На этот раз Катя уже ничего не стала отмечать ни значками, ни словами, а просто положила листок на место и побежала к елке.

Елка была даже лучше, чем показалась Кате сначала: такая густая, темная, колючая, пахучая…

Катя молча стояла перед ней. Она трогала упругие колкие ветви, гладила шелковистые шишечки.

– Вот бы их позолотить! – сказал Миша.

– Не надо, – ответила Катя. – Так они еще лучше. Ведь это настоящие!

– А когда же мы будем украшать? – спросил Миша. – Уже скоро вечер, а она еще неубранная.

Катя вздохнула:

– Без Тани нельзя. Ох, скорее бы она шла!

И точно подслушав их разговор, в комнату вошла Таня.

Катя и Миша были так заняты елкой, что даже не услышали ее звонка.

– Ну, товарищи, – сказала Таня, – за дело!

Недолго думая она вскочила на стул и достала со шкафа большую картонку, перевязанную крест-накрест бечевкой.

– Давай мне! Давай мне! – закричали наперебой Катя и Миша.

– Держите оба, – сказала Таня, – только осторожней.

И она плавно опустила им на руки большую и очень легкую картонку.

И вот крышка снята. В открытой картонке засверкало хрупкое елочное богатство – пушистые нити золотой и серебряной мишуры, длинные цепи бус, большие радужные шары, похожие на мыльные пузыри.

– Катя, смотри – птичка! – в восторге закричал Миша. – А хвост-то, хвост! Погляди – так и дрожит.

– Да, замечательная, – согласилась Катя, хотя видела эту птичку уже много раз.

Но Таня не давала им времени любоваться шарами, птичками, рыбками. Она уже стояла на лесенке возле елки и командовала оттуда, точно с мостика корабля:

– Подавайте мне бусы. Держите нитку за оба конца, чтобы не путалась. Катя, прикрепи нижнюю петельку вон к той ветке направо. Миша, подай вон тот шарик.

– Шарик-фонарик, – сказал Миша и, бережно взяв за тоненькую проволочную петельку, понес Тане большой серебристый шар с разноцветными впадинками на боках.

И вдруг раздался легкий звон. Блестящие осколки шара искрами разлетелись по полу, а в руках у Миши осталась только проволочная петелька.

– Разбился! – в ужасе закричал Миша. – Только это не я, он сам!

– «Сам»! – с горечью сказала Катя. – Разве можно держать за петельку? Надо держать снизу, вот так!

Она взяла другой шар, золотой, и, подняв руку, протянула его Тане. Но шар скользнул вниз по ее поднятой ладони и рассыпался вдребезги так же, как и Мишин серебряный.

Катя и Миша только молча переглянулись. А Таня спрыгнула с лесенки и сказала с досадой:

– Эх вы, помощники! Самые лучшие шары разбили.

Катя прикусила губу, а у Миши на глаза навернулись слезы. Тане стало жалко их.

– Ну ничего, случается…

– Это потому, что мы очень спешили, – сказал Миша.

– Ну, давайте не торопясь. Мишук, развешивай внизу золоченые орехи, флажки и бумажные цепи. Они не бьются. А ты, Катя, подавай мне стеклянные игрушки двумя пальцами – вот так, но только не жми.

Мало-помалу елка становилась все пышнее, ярче, богаче. Она так и поблескивала, играла, перемигивалась с электрической лампой всеми своими стеклянными звездами, бусинами, золотыми нитями.

– А все-таки тех шаров не хватает, – грустно проговорила Катя. – Мы их всегда вешали по обе стороны звезды.

– Да и звезда у нас для этой елки слишком маленькая, – сказал Миша, задрав голову. – Сюда нужно во какую!

– Ничего, – сказала Таня, – и так очень хорошо. Вот посмотрим, что скажет папа.

Таня унесла стремянку на кухню, а Катя и Миша уселись рядом на диван и принялись молча оглядывать елку.

– Знаешь, Катя, – сказал Миша, – вон ту белочку надо перевесить поглубже. Чтобы она как живая сидела на ветке.

– Уж не трогай лучше, – сказала Катя. – А то еще что-нибудь разобьется.

Как раз в эту минуту замок в передней щелкнул, и оттуда послышались голоса.

– Наши! – закричал Миша и опрометью кинулся навстречу папе и маме.

– Осторожно, – сказал папа, – разобьешь. У нас тут такие сокровища!

И он поднял высоко над головой плоскую картонную коробку.

Мама вместе с Таней и бабушкой унесли на кухню целую гору каких-то свертков и пакетов. А папа, прихватив с собой покупку, пошел вместе с Катей и Мишей посмотреть елку.

– Ну как? – с тревогой спросила Катя.

– Ну как? – переспросил Миша.

– Великолепно! – сказал папа. – А будет еще лучше. Посмотрите-ка, что я принес.

И он вынул из коробки четыре больших стеклянных шара: два золотых и два серебряных.

– Молодец, папа! – всплеснув руками, крикнула Катя. – А мама еще говорит, что ты недогадливый. Ты догадливей всех на свете!

– Да ведь я знал, что у нас только два таких шара.

– Ни одного, – со вздохом сказал Миша. – Оба разбились. Сами.

Папа засмеялся:

– Ну, ничего. Давай-ка я повешу их вокруг звезды. Только погодите, сначала надо новую звезду укрепить.

– Какую – новую? Разве есть новая? – в один голос спросили Миша и Катя.

– А то как же? А ну-ка, Михаил, достань из коробки и подай се.

Миша, затаив дыхание и прикусив кончик языка, достал из коробки большущую пятиконечную звезду, сверкающую алыми и серебряными гранями.

Папа, наклонившись, взял у Миши из рук звезду и, встав на стул, ловко надел ее на самую верхнюю веточку, прямую и тонкую, как свеча.

– Вот здорово! – разом ахнули Катя и Миша, а заодно и подоспевшая в эту минуту Таня.

– В самом деле, здорово! – сказал папа. – Ну, елка уже наряжена, а вот мы – еще нет. Живо одеваться! А я бриться пошел.