Обыкновенные девчонки (сборник)

К Людмиле Федоровне Катя пошла в тот же вечер, сразу же после того, как сделала уроки. Уж очень ей хотелось поскорей увидеть Людмилу Федоровну! Ведь Катя не видела ее с того самого дня, когда была у нее вместе с Аней. Тогда они огорчили больную учительницу. А вот теперь можно будет сказать ей, что все в классе в порядке, что Анну Сергеевну они очень полюбили… Словом, много накопилось такого, о чем Кате очень хотелось рассказать Людмиле Федоровне.

«А про двойку? – вспомнила Катя. – Про двойку лучше не говорить. Ведь со вчерашнего дня ее как будто и нету. Как будто!.. А на самом деле двоечка-то небось стоит на том самом месте, где ее поставили. Нет, надо все-таки сказать! Только начать не с двойки, а с пятерки. Это легче. И потом вот еще о чем надо посоветоваться с Людмилой Федоровной – гожусь я в председатели или не гожусь. С кем же еще поговорить, как не с ней! Только бы ее летчика дома не было, а то при нем и язык не повернется…»

– Нy, Катерина, не робей! – сказала она себе отцовским голосом и одним духом поднялась по лестнице.

Дверь открыла сама Людмила Федоровна.

– А, Катюша! – сказала она громко, как до болезни. – Ты одна? Раздевайся, раздевайся. Давай шубку, я повешу. Знаешь, кто у меня сейчас? Моя школьная учительница.

– Учительница? Ваша? – удивилась Катя. – Наверно, она очень старенькая?

– Нет, она совсем не старая, но, конечно, постарше меня. Ну, идем в комнату.

Людмила Федоровна открыла дверь, и Катя от неожиданности так и ахнула.

За столом, покрытым белой скатертью, сидела Анна Сергеевна. Чайные чашки были отодвинуты в сторону, а перед Анной Сергеевной лежала какая-то книга.

– Здравствуй, Катя, – сказала Анна Сергеевна первая. – Что, не ожидала меня здесь встретить?

– Нет… то есть да… – ответила невпопад Катя.

– Ну ничего, не смущайся, – с улыбкой сказала Людмила Федоровна. – Садись. Налить тебе чашечку чая?

– Нет, спасибо, – ответила Катя, чувствуя, что краснеет все больше.

– Тогда возьми яблоко и печенье.

Людмила Федоровна придвинула поближе маленькую вазочку с домашним печеньем и высокую синюю вазу с яблоками. Но Катя сидела не шевелясь.

Анна Сергеевна, чуть улыбнувшись, опустила глаза и сделала вид, что рассматривает в книге рисунки.

– Ну как дела, Катюша? – спросила Людмила Федоровна. – Я слышала, что вы усердно готовитесь к сбору дружины?

– Да, готовимся, – чуть слышно ответила Катя, не поднимая головы. – Вот, пожалуйста, Людмила Федоровна, вам пригласительный билет. Мы все очень просим вас прийти к нам на сбор.

– Спасибо, Катюша. – Людмила Федоровна разогнула билет и стала читать вслух четко и медленно, точно книгу: – «Дорогая Людмила Федоровна! Приглашаем вас на сбор дружины. Сбор состоится 25 декабря 1950 года в 19.00 в актовом зале школы». В девятнадцать ноль-ноль, – переглянувшись с Анной Сергеевной, повторила с легкой улыбкой Людмила Федоровна. – Какая точность – совсем как на железной дороге. И нарисовано очень хорошо, и ни одной ошибки. Вы посмотрите, Анна Сергеевна.

Анна Сергеевна посмотрела и кивнула головой:

– Это твоя работа, Катя?

– Да, моя, – все так же тихо ответила Катя. – А вам, Анна Сергеевна, я не принесла билета. Я ведь не знала, что встречу вас здесь…

– Ну, я бы, пожалуй, могла прийти к вам на сбор и без билета, – улыбнулась Анна Сергеевна. – Авось меня как-нибудь пропустили бы, по знакомству.

– Конечно, пропустили бы, – тихонько ответила Катя и замолчала.

Учительницы еле заметно переглянулись. Катя поймала их взгляд и поняла: обе они чувствуют, как она смущена, и даже догадываются, что у нее есть какое-то дело, о котором она не решается заговорить.

– Ну а как дела у Клавы Киселевой и Тони Зайцевой? – спросила Людмила Федоровна, стараясь вызвать Катю на разговор. – Я слышала, что вы их подтянули и даже к приему в пионеры подготовили?

Катя кивнула головой:

– Да, подготовили.

Она все еще не могла решиться сказать Людмиле Федоровне то, о чем собиралась сказать ей, когда шла сюда.

Вообще говорить сейчас было очень трудно. Выкладывать при Анне Сергеевне все школьные новости было ни к чему. Анна Сергеевна и так все это хорошо знала. Да и Людмила Федоровна, видно, обо многом уже слышала от Анны Сергеевны.

А посоветоваться с обеими учительницами о самом важном, о том, что Катю так волновало, было еще труднее. Надо было рассказать про историю с двойкой так, чтобы Анна Сергеевна не подумала, что Катя на нее жалуется.

И все-таки, как это ни трудно было, Катя сделала над собой усилие и наконец решилась.

– Людмила Федоровна, – начала она и почувствовала, как сильно бьется у нее сердце, – наверно, Анна Сергеевна рассказала вам про то, что со мной случилось?

Людмила Федоровна как-то нерешительно покачала головой.

– Нет? – спросила Катя. – Ну так я сама расскажу. Хорошо, Анна Сергеевна? – И, переведя дыхание, Катя продолжала: – Один раз… это было в прошлую субботу… я забыла выучить урок. По «Неживой природе», то есть по естествознанию. Про дела других девочек я помнила, а про свои как-то совсем забыла. Анна Сергеевна меня вызвала, а я даже не знала, что задано. Ну, и тут…

Катя горько усмехнулась.

– Я понимаю, – прервала ее Людмила Федоровна. – А дальше?

– Анна Сергеевна позволила мне ответить еще раз за всю четверть и поставила мне пятерку… А в тот раз двойку…

– Ну, что было, то прошло, – сказала Анна Сергеевна. – После этой неприятной истории Катя все прекрасно выучила и вполне заслужила свою пятерку.

– Значит, все теперь в порядке? – спросила Людмила Федоровна. – Что же ты, Катюша, волнуешься?

– Потому что… не все в порядке, – ответила Катя, перебирая бахрому скатерти. – Помните, Людмила Федоровна, вы говорили мне, что на уроках я часто задумываюсь и обо всем забываю… Это правда. Отчего я получила двойку? Оттого, что думала о наших пионерских делах и не слышала, что объясняет Анна Сергеевна. А потом, когда я за собственные дела взялась, про пионерские забыла… Вот я теперь все думаю, что не надо было меня выбирать председателем совета отряда. – Катя взглянула на Анну Сергеевну, которая очень внимательно ее слушала.

Анна Сергеевна тихонько поднялась с места и начала медленно ходить по комнате. Ни она, ни Людмила Федоровна не перебивали Катю.

– Вот я и боюсь, – продолжала Катя, – что я плохой пример своему отряду подаю. Я даже хотела пойти к Надежде Ивановне – спросить совета. Да ее в школе не было…

Катя опустила голову. Щеки и уши у нее горели.

Анна Сергеевна посмотрела на Людмилу Федоровну, как бы молча предлагая ей говорить первой.

Людмила Федоровна ласково взяла Катину руку в свою и сказала:

– Не думаю, Катюша, чтобы ты была права. Но я тебя понимаю. Когда я была совсем молодой учительницей – в первый же год моей работы в школе, – мне иногда казалось, что я не имею права учить ребят… Помните, Анна Сергеевна, как я прибежала однажды к вам домой сама не своя? Я прямо в ужасе была от того, что натворила. Помните?

Анна Сергеевна улыбнулась:

– Это тогда, когда вы задали классу неосторожный вопрос?

– Да-да! – подхватила Людмила Федоровна. – Понимаешь, Катюша? Захотелось мне поближе познакомиться со своими первоклассниками. Принесла я в класс две книжки и спрашиваю: «Что вы больше любите слушать – сказки или рассказы?» Тут сразу же поднялся невероятный шум. Одни кричат: «Сказки!» Другие: «Рассказы!» Ну, думаю, надо выдержать характер. И говорю твердо: «Послушайте сначала рассказ, а потом сказку». А ребята опять подняли крик. Одни требуют: «Читайте сначала сказку». А другие: «Нет, сначала рассказ». Я даже рассердилась. «Сейчас же прекратите шум! А не то совсем ничего не буду читать». На минуту стало тише. Тут мне надо бы сразу начать чтение, а я, по неопытности, возьми и спроси: «Что вы больше хотите – рассказ «Филипок» или «Косточку»? Только я это сказала, как в классе опять началось что-то невообразимое. Одни требуют «Филипка», другие – «Косточку», а нашелся и такой, что не захотел ни того, ни другого. «Это, – кричит, – старая книжка! Эту я знаю, мне мама купила. Читайте новую!» Я стою и не знаю, что мне делать. Вдруг открывается дверь, и входит завуч. «Что тут происходит? – спрашивает. – В соседнем классе невозможно заниматься». А мне даже и ответить неловко…

– Да ведь это же были первоклассники, они всегда шумят, – осторожно сказала Катя.

Людмила Федоровна засмеялась:

– Ну нет, у хорошей учительницы и первоклассники сидят тихо. И вот, Катюша, в тот день мне казалось, что было бы гораздо лучше для моих маленьких учеников, если бы вместо меня к ним пришел опытный учитель. Я так и сказала Анне Сергеевне. И знаешь, что она мне ответила? Вы, Анна Сергеевна, может быть, этого не помните, а я, кажется, на всю жизнь запомнила ваши слова. – И, обратившись снова к Кате, Людмила Федоровна сказала: – Вот что объяснила мне тогда Анна Сергеевна: «Никогда не надо перекладывать свое дело на тех, кто умеет его делать лучше тебя. Надо стараться самой делать лучше. Все могут ошибаться – даже старые и опытные работники. Не бойся ошибок, только учись их исправлять». И знаете, Анна Сергеевна, как мне помогла эта ваша наука?

То, что Людмила Федоровна обращалась попеременно то к Анне Сергеевне, своей прежней учительнице, то к ней, своей ученице, было приятно Кате, и от этого правдивого, откровенного разговора ей казалось, что она сама становится старше и серьезнее.

Когда Людмила Федоровна кончила, Анна Сергеевна еще раз прошлась по комнате и вдруг спросила, остановившись прямо перед Катей и глядя на нее сквозь очки усталыми и как будто чуть-чуть улыбающимися глазами:

– Ну, как же ты решила, Катя? Пойдешь завтра к Надежде Ивановне отказываться или нет?

– Нет, – почти шепотом ответила Катя. – Я еще попробую… Главное, себя надо хорошенько в руки взять.

– Конечно, это главное и есть, – сказала Анна Сергеевна.

Катя поднялась с места:

– Ну, я пойду. Так не забудьте, пожалуйста, Анна Сергеевна и Людмила Федоровна: послезавтра – ровно в семь.

– Ровно в семь, – повторила Людмила Федоровна. – В девятнадцать ноль-ноль.

Сбегая вниз по ступенькам, Катя думала о своих учительницах:

«Какие они разные и все-таки похожие чем-то… А только чем? Чем?»

Конечно, ни характером, ни наружностью учительницы не были похожи друг на друга. Рядом с Людмилой Федоровной Анна Сергеевна казалась еще старше, серьезнее, строже. А все-таки они и в самом деле были чем-то похожи друг на друга.

Катя взглянула на большие круглые часы, висевшие на углу, и пошла еще быстрее. Сегодня папа обещал прийти с работы пораньше, пока дети не спят, и Кате захотелось поскорее обо всем рассказать и ему, и маме, и всем.

«Вот удивительно! – думала Катя. – Анна Сергеевна учила Людмилу Федоровну! Интересно, строгая была тогда Анна Сергеевна? Боялась ее Людмила Федоровна? Нет, наверно, не очень – ведь Анна Сергеевна тогда молодая была. А молодых всегда меньше боятся, они не бывают очень строгими… Подумать только, как давно Анна Сергеевна учит!..»

Катя подошла к своей школе. Школа вся светилась, словно была сделана из стекла. На освещенном снегу, под окнами, длинными полосами ложились тени оконных рам.

Катя всей грудью вдохнула острый морозный воздух и побежала домой.